Искатель Смерти

Хэйзел в отчаянном броске метнулась к Руби, но Оуэн отдал ей мысленный приказ, и она замерла с занесенным мечом. Сознание Искателя, соединенное невидимыми узами с сознанием его товарищей, стало ясным и светлым, засияло, как бриллиант. Оно устремилось куда-то вдаль и перенесло Оуэна за грань реальности, где были только он и Озимандиус. В этом странном месте все было бесформенно и размыто, и Искатель был светом, а искусственный интеллект — тьмой. Оуэн сиял, как яркое, лучистое солнце; его обступал мрак, густой и непроглядный, как беззвездное пространство Черной Тьмы. Но Оуэн не был одинок. Рядом с ним находились его друзья, преображенные, обретшие новые силы. Свет сверкал все ярче и ярче, и темнота отступала, размывалась и бледнела, пока не превратилась в легкую тень и не сгинула вообще. Издав последний отчаянный крик, Озимандиус произнес имя Оуэна, но Искатель не внял ему. Свет оказался сильнее тьмы.

А потом все исчезло, неведомая связь нарушилась, и Оуэн вновь возвратился в свою телесную оболочку. Неохотно, как бы рывками, пробуждаясь, он постепенно понял, что лежит на полу Лабиринта. Рядом с ним на коленях стоял Джек Рэндом. Повернув голову, он увидел лежащую в двух шагах от него Хэйзел. Ее колотил озноб. Склонившаяся над Хэйзел Руби не знала толком, как ей помочь. Оуэн медленно приподнялся и сел. Он снова ощущал тело, хотя ему казалось, что он вернулся туда после долгого отсутствия. Воспоминания о слиянии сознаний становились все более блеклыми и обрывочными, как о давнишнем сне, и Оуэн был даже рад этому. Все это было слишком сложно и непостижимо, поэтому он предпочел бы никогда не вспоминать об этом.

— Что с нами происходило? — спросил Рэндом. — Я никогда не чувствовал ничего подобного.

— Все позади, — успокоил его Оуэн. — Не думай об этом.

— А что с твоим искусственным интеллектом? Ты прервал контакт с ним?

— Да. Озимандиус мертв. Я убил его.

— Он был всего лишь компьютером, — сказал Жиль, взглянув на Оуэна.

— Он был моим другом, — возразил Искатель и отвернулся в сторону.

* * *

— Ты хочешь сказать, что у нас теперь нет связи с «Бесстрашным»? — спросил капитан Сайленс, глядя на офицера службы безопасности В. Стелмаха, который, похоже, находился в полной прострации. Разведчица Фрост стояла рядом с капитаном и недвусмысленно хмурилась.

Стелмах смотрел куда-то вдаль, не желая встречаться взглядом со своими коллегами по экспедиции.

— Да. Связь с кораблем прервана, капитан. Наши имплантированные средства связи позволяют вести переговоры под поверхностью планеты, но выйти за ее пределы мы не можем.

Сайленс чертыхнулся от досады. Нарушение связи с кораблем, а значит, и с Империей никогда не радовало, а в сложившейся ситуации особенно. Оказавшись изолированными в чреве этой проклятой планеты, они были обречены на непредвиденные осложнения. Обычно космическая связь обеспечивала надежный и мгновенный контакт с любой точкой и любым человеком Империи. Сейчас, по словам Стелмаха, что-то или кто-то на этой замороженной планете препятствовал прохождению сигналов. На первый взгляд это казалось невероятным. Сайленс еще больше помрачнел. Полеты в Черную Тьму никогда не вызывали у него энтузиазма, а путешествие без контактов с окружающим миром и знания обстановки казалось и вовсе безрадостным. Особенно после знакомства с историей планеты Хэйден. Однако приказ императрицы был предельно ясен. Она хотела, чтобы капитан возглавил высадившуюся группу и лично принимал решения по ходу развития ситуации.

В последнее время приказы императрицы все сильнее осложняли ему жизнь. Он мог бы намного раньше достичь Хэйдена, если бы не пришлось брать на борт Стелмаха с его питомцем, а потом еще и лорда Дрэма. Если бы не связанные с этим маневры и остановки, он смог бы попасть на Хэйден всего через несколько минут после бунтовщиков, а возможно, и помешал бы им проникнуть в Лабиринт Безумия. Чего бы это ни стоило. Впрочем, он не собирался говорить об этом императрице: она едва ли отнеслась бы к такому замечанию благосклонно.

Дрэм не доставлял серьезных хлопот. Находясь на корабле, он редко покидал каюту, а попав по своему настойчивому требованию в отряд, десантированный в глубины Хэйдена, не вмешивался в действия Сайленса. Казалось, что из всех участников десанта он наименее всего подвержен гипнотическому влиянию Лабиринта. Загадочный и опасный, Лабиринт магнитом притягивал внимание всего отряда, и только Дрэм не проявлял к нему никакого любопытства.

Сейчас Дрэм, завернувшись в длинный темный плащ, стоял немного в стороне и поглядывал на Лабиринт, стены которого встали на пути отряда. Дрэм называл его Лабиринтом Безумия, но ни объяснений по поводу этого названия, ни какой-то другой информации о Лабиринте от него не услышали. Из этого Сайленс сделал вывод, что шпион из лагеря бунтовщиков снабжал Дрэма всей необходимой информацией, но делиться ею с коллегами Дрэм не считал нужным.