Искатели приключений на…

Потрясающая воображение, гигантская, величественная, загадочная, манящая к себе звездная дорога. Три крошечных человечка, преисполненные трепета и восхищения, долго смотрели на нее молча, затаив дыхание…

Первое утро

Ночь выдалась настолько холодная, что Вовка с Серегой забрались в спальные мешки прямо в свитерах и шерстяных носках. Проснулись они рано. И хотя солнце только выглянуло из-за горизонта, лежать в спальниках уже стало жарко. Выбравшись из юрты, Тараканов не сдержался от громкого возгласа: «Ух, ты!»: на бирюзовом небе не было ни одного облачка, и горные хребты, кое-где подсвеченные косыми лучами солнца, предстали во всем великолепии. В прозрачном, точно горный хрусталь, воздухе звенела тишина, даже неугомонные цикады еще спали. Природа замерла, вокруг не было ни единого дуновения ветра.

Посетив тростниковую хижину и наскоро умывшись несколькими пригоршнями холодной воды, друзья отправились на дикий пляж. Ранние «пташки» начали вылезать из своих юрт.

Солнышко ласково пригревало, погода была идеальной для йоги. Когда друзья вышли на берег Иссык-Куля, их поджидал еще один сюрприз – полный штиль. Поверхность озера была почти зеркальной, она едва заметно покачивалась. Вода взбодрила ребят и унесла остатки сонливости, зарядив радостью и жаждой жизни.

На утренней йоге народу было поменьше, но потоки накрывали еще более мощные и стремительные. Начали с десятиминутной пранаямы «Акпалабхати», чтобы разогреть тело. Дышалось очень легко, будто нечто внутри тела двигало меха в кузнечной печи. Тело превратилось в невесомый клубящийся огонь, размывающий границы между внутренним и внешним.

Большую часть упражнений Вовка с Серегой делали с открытыми глазами – очень уж красивый пейзаж их окружал. Они снова расположились лицом к солнцу, чтобы яркий солнечный свет не слепил участников. И теперь снежные горы оказались справа от них, Иссык-Куль – слева, а впереди и сзади – залив озера с выступающим мысом и каменистые предгорья вдали. Все вокруг дышало первозданной чистотой и свежестью. Созерцание дивной природы, да еще во время йоговских комплексов, накачивало тело легкой, но поистине несокрушимой силой.

Энергия была совершенно иная, нежели вчера. Легкость, впитавшая плотность гранита. Беспредельность, растворенная в бездонном голубом небе. Звенящая тишина, пронизывающая все вокруг. Безмятежность космического ребенка, самозабвенно играющего с миром. Скорость света, создающего миражи изумительной красоты. Плавная остановка мира, сводящая с ума и приоткрывающая тайну творения. Парение орла над своими владениями, готового камнем упасть к земле в погоне за диковинными, необъяснимыми дарами.

Тараканов и Серега держались устойчиво, хотя на задержках по-прежнему частенько вылетали, теряя самоидентификацию. Серега пару раз спикировал в песок. Во время задержек после вдоха ведущие поворачивались лицом к горам или озеру и сливались с утренней красотой, которую они созерцали. В конце занятия на всех участников утренней практики нахлынуло беспричинное счастье, тихое и глубокое, как сам Иссык-Куль.

Два часа пролетели незаметно. Солнце поднялось довольно высоко и стало припекать. Над горными пиками зависло белое кружево облаков. И снова купание в ласковой воде Иссык-Куля благословило йогов целебной прохладой водной стихии.

На завтрак давали геркулесовую кашу с изюмом и курагой, фрукты и чай со сладостями. После приема пищи Марусич провел утреннюю «политинформацию» для желающих. Таковых было немного, человек десять. Вовка с Серегой из любопытства остались, чтобы послушать гуру.

Политинформация проводилась «замполитом» каждое утро и называлась: «Астрологический прогноз на сегодня согласно китайской Книге Перемен». Марусич тихонько включил какую-то особенно мяукающую музыку, и из колонок едва слышно зазвучал жалобно завывающий женский голосочек, видимо, плачущий о тяжелой доле сборщиц риса в долине реки Хуанхэ. Восседая на подушечке, ведущий сей утренней рубрики всем своим видом воплощал невозмутимость и мудрость Конфуция, а также величие всех императоров династии Чжоу. Медленным гипнотизирующим голосом он начал вещать, щедро насыщая свою речь разящими наповал терминами: «Ба-гуа», «триграммы», «Мэн-Чуни» и «Чжун-Дуни»… Аудитория, сидевшая перед лектором полукругом и состоявшая в основном из бабуль и степенных дам, слушала маэстро с трепетом и благоговением, будто от сегодняшнего прогноза зависели судьбы мира.

Для Вовки с Серегой было очевидно, что предлагаемая игрушка, пусть и весьма изощренная – всего лишь картина мира, модель мироздания, одна из тысячи возможных. «И-Цзин» – попытка охватить с помощью линейного ума все многообразие загадочного мира. «Умом Матрицу не понять…» А гороскопы на семинарах волшебников народ сам себе очень даже лихо сочиняет. Чего стоит одно гадание по бюстгальтерам, по храпу мужа, на яйцах, на носках, на конфетах и окурках!