Искатели приключений.

— Вы абсолютно правы, деточка! — охотно давал пояснения Морозов. — Видите ли, француз, что мы узнали еще по бумагам, орудовал неподалеку отсюда и никогда далеко от острова не уходил. Он великолепно знал игру приливов и отливов и, ограбив «Викторию», приплыл именно сюда, понимая, что иначе не спасти добычу. Адмирал Вильсон подарил ему целые сутки, а ночью, когда пиратский бриг встал возле острова на якорь, главарь шайки вместе с приближенными к нему людьми сгрузили награбленное на лодку…

— Но как же уровень океана? — не удержался от вопроса Васильев. — Как бы вода не спадала, лаз в грот все равно оказывался бы под ней. Я допускаю, что лодка в него проходила, но ведь только в надводном положении.

— Но ведь это сегодня, Володя, — возражал профессор, — по прошествию полутора веков, в период Великого потепления, который экологи называют парниковым эффектом. Кто вплотную занимается проблемами Мирового океана, тот знает, что уровень воды с таянием вечных ледников в Антарктике, заметно превысил прежние отметки… А Вильсону просто не повезло. Не мог даже талантливый адмирал во времена, когда теперешние акваланги казались научной фантастикой, поверить, что сокровища будут упрятаны буквально под водой. И с этой точки зрения я восхищаюсь умом Давиньона, каким бы злодеем и разбойником в действительности он не был.

* * *

Послав вперед боевиков, Мигель быстрым шагом шел следом, ворочая лучом фонаря по сводам лаза. Рация под толщей земли уже не брала и лишь надоедливо трещала. Мигель ее выключил, и, потеряв связь с внешним миром, рисковать собой не спешил. Он был отменным стрелком и в мыслях, предвидя сцену встречи с беглецами, уже решил, что не оставит их в живых.

Крафт наверху, в своих апартаментах, а он в подземелье, и ему виднее, как себя повести. Максимум, что его ждет за ослушание, вычет премиальных, а это куда меньшее зло по сравнению с возможной стычкой. После трагической смерти приятеля, Мигель, не сознаваясь в тот даже самому себе, заочно побаивался бежавших. Не старика-профессора, конечно, и не его коллег, — его беспокоил полковник, здоровый, обученный тип, с которым следовало расправиться в первую очередь…

Трое поспешавших впереди боевиков, во главе с Альфонсо, скрылись за поворотом, и тотчас до Мигеля донесся звук мокрого шлепка и громкий вскрик. Он замер и прислушался, но ничего, кроме растерянных голосов своих, постороннего не услышал. Сжимая цевье автомата, он прокрался к повороту, выглядывая из-за него.

От увиденной картины даже ему, повидавшему немало в своей жизни, сделалось дурно. Альфонсо, закатывая белки глаз, стонал посреди коридора, сжимая обеими руками живот, и кровь струйками стекала между растопыренными пальцами. Самой раны Мигель не увидел; она была закрыта деревянной доской с пробитым насквозь штырем, который и вонзился в брюхо Альфонсо.

Альфонсо выл от боли, но ему никто не помогал; не смея даже приблизиться. Отшвырнув прочь обомлевшего боевика, Мигель, брезгливо морщась, осмотрел ужасную рану, кровь из которой хлестала все сильнее.

— Мигель… — страдальчески кривя рот, взмолился приколотый к доске Альфонсо. — Помоги мнее!..

— Подожди, — сделал ему знак наемник. — Ты только не кричи, терпи!

Взявшись за торчавшую вертикально деревяшку, он потянул ее на себя — Альфонсо заорал благим матом, с ужасом глядя, как проржавевший допотопный гвоздь вылазит из его брюшины, откуда толчками выливалась кровь.

— Заткнись!.. — делая бешеные глаза, шикнул на него Мигель и вырвал чертову доску. Альфонсо, подогнув ослабевшие ноги, мешком завалился.

— Что это за хренотень? — бушевал Мигель, вывернув из песка допотопное устройство, на которое, так не к месту, попался Альфонсо. Две доски, мощная, хотя и проржавелая пружина, спусковой механизм, наступив на который, безмозглый осел привел ее в действие…

«Но откуда у них доски, откуда пружины? — задавался он вопросом, посчитав допотопный капкан происками полковника. Не с разбившегося же самолета?.. Да и чему их учат в Комитете защиты революции, неужели таким штучкам? Кого же он тогда преследует: государственного чиновника, белого воротничка, или бойца, спецназовца, обученного правилам партизанской войны?»

Дела Альфонсо были безнадежно плохи, с дыркой в кишках, проделанной ржавым гвоздем, ему было не выкарабкаться без срочной врачебной помощи. Впрочем, и с медиком его шансы были невелики; Мигель, знавший толк в ранениях, ставил неутешительный диагноз.

— Ми… гель… — хрипел, задыхаясь и вытаращив белки, умирающий Альфонсо, протягивая к нему вымазанные кровью пальцы. — Вы… вытащи меня… а…а…а…

— Тихо!.. — закрутился Мигель, опасаясь что громкие стоны будут услышаны беглецами, опустился на колено и зажал ладонью рот раненому. — Молчи… молчи…