Искатели счастья

Как-то ночью я остановился вниманием на первых словах из Книги Бытия: «В начале сотворил Бог небо и землю. Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною, и Дух Божий носился над водою». Я вышел на балкон, поднял глаза к черному небу с яркими звездами, вдохнул свежий воздух, напоенный запахами свежей листвы и травы, глубоко задумался. Мне представилось тогда, что это я сам был безвидной и пустой землей, а Дух Божий носился надо мной и веселил меня незаслуженным светом Своим. Еще не скоро стану я тем, что «Увидел Бог всё, что Он создал, и вот, хорошо весьма». Я видел в себе бездну неизжитых страстей, легко грешил, но и легко каялся. И как любой человек, переживающий счастливую пору обновления жизни, представлял себе, что это навсегда, и малодушно гнал от себя мысли о грядущих испытаниях на устойчивость веры. Я просто был счастлив…

Наконец, сладкие воспоминания отпустили, я оглянулся — Юли рядом не оказалось. Встал, обошел кусты, скользнул взглядом по её одежде, подошел к воде… Мозг будто пронзила огненная стрела ужаса, ноги подкосились, и я сел на траву. Время остановилось. Меня обступила совершенная тишина. Тело словно парализовало. И только свет над черной водой парил и пронизывал меня насквозь. Передо мной вставали картины и казались мне более явными и живыми, чем окружающая меня реальность. Свет струился по моему телу, по моим артериям, опьяняющей волной пронизывал мозг и стекал в сердце.

Мама несла меня на руках в ясли и очень торопилась, а я кряхтел от волнения, которое передавалось мне от неё. Бегал босиком по теплой влажной траве и заходил по колено в шипящую морскую пену. Выходил в летнюю ночь во двор и чувствовал, как нежные невидимые руки обнимают и ласкают мою кожу теплым ароматным дыханием ветерка. Я шлепал по лужам под струями дождя и лежал в шалаше, пережидая нежданный ливень, а вокруг стрелял гром, и кривые огненные стрелы били по мокрой полегшей траве. С замиранием сердца следил за красным поплавком, прыгающим по воде и уходящим в бурую глубину. Поднимался в гору и с высоты птичьего полета взирал на крохотные крыши домов, игрушечные деревья и серебристый ручей реки, а потом поднимал глаза к белым клубящимся облакам в пронзительно синем небе.

Вдруг ощутил острую боль потери — Юли нет со мной. Я снова потерял эту непонятую до конца, хрупкую, маленькую женщину. Ох, если бы это оказалось страшным сном, и я проснусь и увижу Юлию рядом, безмятежно спящую на пестрых простынях, посапывающую с полуоткрытым ртом, вздрагивающую от сновидений. Если бы сейчас этот дорогой мне человек, ставший моей половиной, вдруг легонько ударил бы меня рукой по плечу и сказал: «вставай, пора собираться домой, уже темнеет»… Как бы я обрадовался! Каждую минуту рядом с ней я чувствовал бы мгновением счастья. Я стал бы делать всё по-другому: осыпал бы ее цветами, носил на руках, приносил кофе в постель, сам готовил бы обеды, дарил смешные ненужные подарки, а перед сном читал бы ей сказки и пел колыбельную. Ведь моя маленькая Юлия — это вечный ребенок, хрупкий цветок, одинокая раненая птица, белоснежное облако в фиолетовом холоде неба… Она — как этот неясный тающий золотистый свет над черной озерной водой.

Разве можно обижаться на такую маленькую женщину, почти девочку, заплутавшегося ребенка, потерявшего мать с отцом, беспомощно озирающуюся в поиске родителей со слезами, стоящими в огромных, наивных глазах! Разве можно её обижать, отказывать детским просьбам, подшучивать над её несбыточными мечтами? Да кто я вообще такой, чтобы портить ей настроение своим занудным ворчанием! Мне оказана великая честь жить рядом с ней, слушать её голос, дышать одним воздухом и видеть, как она ходит, сидит, двигается, качает головой, расчесывает волосы, пьет молоко и вздрагивает во сне. Я бы с великим удовольствием ходил с ней в кино, возил на море, да просто гулял бы с ней среди усталых людей и слушал бы ее истории, большую часть которых она выдумывает прямо сейчас. Я прощал бы ей всё, абсолютно всё. Я бы научился быть заботливым мужем, верным другом — да кем угодно! Только бы сейчас… Только бы в этот миг она подошла ко мне и, хлопнув по плечу, сказала хоть что-то.

Почему? Ну, почему так легко мы расстаемся и теряем самых близких? Почему так богаты обещаниями, но бедны их исполнением? Почему не ценим каждую минуту общения с ними? Зачем именно с самыми близкими, любимыми, данными нам Богом людьми мы так невнимательны и холодны! Почему эта серая плесень привычки, болотная тина обыденности так быстро и легко проникает в отношения с самыми дорогими людьми?

Я не упал в воду и не утонул, не погрузился в темную воду отчаяния. Таинственный свет, летающий золотистым облаком над поверхностью омута, чудесным образом согревал меня и останавливал на той грани, за которой бездонной пропастью чернеет мрак погибели. Это сияние над темной водой удержало меня от беды.