Искатели счастья

За окном по-прежнему сыпала серая дождевая пыль, едва тащились по дороге грязные автомобили, бежали домой мокрые прохожие… А у меня на душе стояла та самая солнечная погода, когда я, не чуя ног, спешил на первое свидание с девушкой Юлей. И сверкало солнце, и мелькали там и тут радуги, и птицы ошалело щебетали, и безумно пахли розы, а я такой молодой в светло-голубых джинсах и гипюровом белом батнике с развевающимися волосами до плеч… И Юля — вся в луче солнечного света, легкая и неземная…

Нынешняя Юля чувствовала свою вину передо мной, я так же бесконечно виноват перед ней. Нам обоим необходимо исправиться. Мы были готовы на любые уступки друг другу, только чтобы оставаться вместе. Но сколько же нужно было хлебнуть горечи, чтобы понять такую простую истину: любовь — это когда человек жертвует собой ради любимого.

«Горечь, горечь, вечный привкус на губах твоих, о, Русь!»

Мы вдоволь испили этой горечи. Но мы вернулись друг к другу, и теперь каждый миг выстраданной любви, постоянных уступок и бесконечного терпения ради счастья другого станет сладостным. Ведь только после горечи можно понять, что такое сладость. Только после мрака одиночества можно оценить свет взаимной любви.

4. ПОСЛЕ

Завещание

После разговора с иеромонахом Марком, в глазах которого я увидел сияние Царства Небесного, будто отдельные разбросанные повсюду кусочки смальты вдруг чудесным образом сложились в цельную мозаику. Пожалуй, эта мозаичная картина больше всего походила на огромную панораму, уходящую верхней частью в Небеса, устремленную своим вечным движением ввысь, в те бескрайние светлые дали, куда с самого первого моего вскрика и первого дня жизни звал меня мой Бог.

— Спеши! У тебя мало времени, — сказал мне монах.

— Я скоро умру?

— Да, очень скоро. Но пусть тебя это не останавливает. Ты можешь и должен успеть очень много.

…И время полетело с немыслимой скоростью. Недели, месяцы, годы — стали мелькать, как мгновения. Я спешил… не торопясь. И многое успевал, не задумываясь над тем, сколько мне осталось. Монашеское «мало времени» означает вовсе не то, что вкладывают в это понятие мирские люди. Когда я включился в работу по вымаливанию людей из бездны, мне стало понятно, что на это нужно не день и не месяц, но годы непрестанного подвига. Мои записки, подаваемые на Литургию, стали многостраничными, на меня часто с удивлением поднимали глаза женщины за «свечным ящиком». Я опускал глаза, уходя внутрь, где жила молитва. По совету отца Марка я всячески скрывал свою главную работу, наверное, не всегда удачно, потому что некоторые люди стали меня сторониться.

Люди по большей части находятся в безумии, они всеми силами гонят от себя мысли о смерти и посмертном суде Божием. Но я, с тех пор, как открылась мне панорама будущей вечности, уже не мог позволить себе забыть о своей ответственности ни на один миг. Это жило во мне постоянной болью и непрестанной радостью. Я не ждал в этой земной жизни благодарности от людей, за которых молился. Чаще всего от них я получал издевательства и оскорбления. Только Господь поддерживал меня по молитвам монаха, в глазах которого я увидел вечный свет Царствия Небесного.

Иной раз, чаще после покаянной ночной молитвы, время прекращало секундное тик-так, ежечасное бом-бом, в последний раз громыхало суточным двенадцатикратным боем и затихало. Наступала вечность и захватывала меня, и направляла меня в поток. Я плыл по этому струящемуся потоку счастья, золотистому, полному ароматного радужного света, в котором радостно купались и другие люди, братья мои и сестры. И всегда в такие моменты приходила мысль, как сходит откровение на детей Божиих: «Если есть поток счастья, то существует и Источник его, Который до времени скрыт от чувственного созерцания земных людей. Но Он существует, Он ведет нас по жизни, и именно туда, где состоится эта встреча Творца с детьми Его».

И тогда я открывал дверь моего дома и говорил: «Войди, Господи, очисти меня от скверны и стань самым желанным гостем!»

И тогда я открывал дверь моих глаз и говорил: «Войди и сюда, Господи, разгони мрак души моей и ослепи меня сиянием славы Твоей!»

И тогда я открывал дверь моего разума и говорил: «Войди и сюда, Господи, и просвети мой ум светом Твоего Евангелия!»

И тогда я открывал двери сердца своего и говорил: «Приди сюда, Господи, ибо здесь дом Твой, который Ты сам сотворил и оставил мне для Своего посещения!»

Как учат святые отцы, для вхождения в вечные чертоги Царствия небесного необходимо совлечь ветхого человека с грехами, страстями, нечистотой похоти и гордости житейской и облечься в нового, подобного Христу. Мне этот процесс представлялся удушением в себе самом — как сказал Высоцкий — «того, который во мне сидит и считает, что он истребитель», то есть моего мрачного двойника, сотканного из моих грехов. Поначалу-то это казалось простым, особенно во время поста, когда я отсекал от себя все мирские привязанности и развлечения, тем самым давая простор вечной моей составляющей — челоВЕЧНОсти.