Искатели тайны. Путь загадок

С утра Трофим приготовил карету, и четыре сильных коня привезли гостей к дому архитектора. Его слуги открыли ворота, и экипаж въехал внутрь. Кальци и Вебер стояли рядом, ожидая их. Евлампий распахнул дверцу экипажа, и архитектор и распорядитель раскопок Помпей оказались в просторном и мягком плену диванов прекрасной кареты. Трофим аккуратно послал вперед коней упряжки, и они тронулись в путь. Рессоры экипажа были великолепные, так что трясло несильно, но вот сеньор Калци, взглянув в окно, попросил остановится.

– Дальше нельзя, сеньоры, – улыбнувшись, сказал чиновник.

– Конечно, – так же мило согласился граф.

И вот, наконец, сбылась мечта Петра Борисовича! Он увидел Помпеи, исчезнувший и обретенный город. Карл Вебер вел посетителей к жемчужине раскопок, прекрасной вилле Мистерий. Здание было велико, построенное из красного кирпича, с большими воротами. Крыша, понятно, не сохранилась. Окна были сделаны ближе к крыше здания.

– Я вам покажу прекрасные фрески, -сказал Калци улыбаясь и сделал изящный жест рукой, будто распахивая им дверь в Элизиум.

Бланк только охнул, перекидывая к себе кожаную суму со своего бока, и доставая заветные картоны и свинцовый карандаш. Он уже не замечал ничего вокруг, все внимание было лишь на вилле. Архитектор вошел в таблинум, дрожа от нетерпения, подобно пилигриму, достигшему святых мест. Он весь дрожал, и судорожно потряс за руку своего слугу, требуя вина. Пьеро откупорил флягу, и поспешно налил господину полный стакан, осушенный моментально. Бланк стал, не обращая внимания на других, зарисовывать фреску за фреской, доставая картон за картоном. Все ошарашено смотрели на одержимого, не в силах вымолвить и слова, настолько они были поражены реакцией спокойного гостя на эти прекрасные фрески. Даже Вебер, сам влюбленный в Помпеи, не скрывал своего уважения к такой увлеченности, и только с почтением убирал рисунки автора в его сумку. Нескоро, но титанический труд был окончен, и Шереметев тоже смог насладиться увиденным. Нет, он не зря уехал из родного дома, любимой жены и детей. Петр Борисович был невероятно рад увиденному, и после пресной пресыщенности обрел, как казалось, смысл жизни. Он тоже внимательно смотрел на фрески охряных стен виллы, на прихотливые фигуры женщин, на одной из фресок угадывался и Дионис, распахнул свои крылья Эрот, загадочный Силен сидел рядом. «Хорошо, что Бланк все зарисовал. Потом мне копии сделает, для альбома. А там, как знать, в усадьбе такую красоту себе сделаю».

– Я вижу, вы тоже поражены увиденным. Фрески времен Тита… Где их увидишь, даже в самом Риме. Бесспорно, мавзолей Констанции в Риме прекрасен, а изображения на куполе неповторимы. Или собор Петра и Павла за Римом, прекрасная базилика времен Гонория и Феодосия, пережившая войны и смуты… Да она радует нас прекраснейшей архитектурой, богатым убранством и великолепнейшими мозаиками да и портретами римских пап.

Но это- просто прелестно своими небогатыми красками.

– Господин Вебер, – начал Шереметев, – но все изображения в охряно- желто-черных, багровых и коричневых тонах?

– Вы заметили? – улыбнулся швейцарец, – зеленая и синия краски были страшно дороги, поэтому и фрески Италии, эпохи Ренессанса не балуют нас такими цветами.

– А Ботичелли? – мечтательно вздохнул Петр Борисович, – «Рождение Венеры»?

– Он был художником династии Медичи, а с ними даже римский папа не рискнул портить отношения из-за школы неоплатоников во Флоренции. Так что великий Козимо нашел синюю краску для картин своего любимца. Все же найденное будет выставляться в Неаполе, во владениях Неаполитанского короля.

– Похоже, у него прекрасный музей, – согласился Шереметев.

– Превосходнейший, смею вас уверить, – добавил сеньор Калци, – а сеньор Вебер начал раскопки и в Геркулануме, найдя там виллу Папирусов. Там нашлось множество свитков, их пытаются прочесть. И нашли пару бронзовых статуй, вероятно, эллинской работы. Пока они у меня в доме, если пожелаете, можете осмотреть.