Искатели закономерностей: Как аутизм способствует человеческой изобретательности

Илл. 2.5. Основы систематизации в мозге: вверху — ключевые области мозга, осуществляющие умственные процессы, относящиеся к механизму систематизации; внизу — внутритеменная борозда, которая активизируется при решении математических и механических задач{3}

Как осуществляется систематизация в человеческом мозге? Вместе с нейробиологом Майком Ломбардо я изучал данные сканирования мозга методом функциональной магнитно-резонансной томографии (или фМРТ), полученные при выполнении участниками исследования заданий, связанных с систематизацией. Мы рассмотрели задачи, подразумевающие внимание к деталям, проверку ошибок, логические построения, усвоение правил, математические выкладки и распознавание закономерностей. Все эти аспекты систематизации задействуют сенсорно-перцептивные области мозга. Это имеет смысл, поскольку, когда вы систематизируете, вы анализируете информацию о деталях, поступающую через ваши органы чувств, дающие вам представление о том, каков на самом деле окружающий вас мир. Кроме того, исследования с использованием метода фМРТ показывают, что механизм систематизации в большой степени зависит от латеральных связей между лобно-теменной областью мозга и областью, называемой внутритеменной бороздой (IPS, intraparietal sulcus)[59]. Она часто активизируется, когда человек занимается изготовлением орудий, и ее работа нарушена у детей с дискалькулией (которым трудно систематизировать числа). Хотя для определения основ работы мозга при систематизации необходимо проводить дополнительные эксперименты, уже это дает нам представление о том, как этот процесс осуществляется в мозге[60].

Можем ли мы также систематизировать аспекты человеческого поведения? Очевидно, трудно заметить правила и закономерности при анализе единичных случаев: почему кто-то сказал определенные слова или почему у кого-то так резко изменилось настроение, — однако мы можем систематизировать повторяющееся поведение, например когда кто-то каждый раз пытается выполнять одну и ту же последовательность действий[61]. В качестве примеров можно привести рыбака, закидывающего удочку, игрока в гольф, делающего замах клюшкой, танцора, исполняющего хореографический номер, гимнаста, делающего сальто на батуте, баскетболиста, бросающего мяч в кольцо, прихожан, участвующих в ритуальных церемониях, певца, исполняющего песню, или гитариста, играющего рифф на гитаре. Поскольку эти действия можно повторять снова и снова, чтобы довести их до совершенства, механизм систематизации может обрабатывать эти «двигательные» паттерны с той же легкостью, с какой делает это применительно к таким закономерностям, как расписание поездов, выключение света и изменение формы луны. Мы также можем систематизировать некоторые социальные системы, такие как субординация в воинском подразделении, ритуалы религиозных или военных церемоний, процессы ведения бизнеса или соблюдение моральных и правовых норм[62].

Мы даже можем систематизировать роман или драму, рассматривая каждое написанное слово или фразу как инструмент, призванный выполнить определенную задачу для автора, или каждую сцену как нечто, способствующее общему успеху повествования. Мы можем систематизировать и героев, их действия, мысли и эмоции тоже как инструменты, вносящие вклад в общее повествование. Мы можем это делать, потому что в романе все события развиваются по сценарию, последовательность повествования воспроизводится вновь и вновь, а писатель или редактор может определить положение каждого слова, каждого высказывания, каждого взгляда, каждого действия и реакции. Это похоже на пазл, состоящий из тысячи деталей, и есть логичный способ собрать их вместе наилучшим образом. Роман, фильм или театральная пьеса — это социальное поведение, застывшее в форме сценария, который можно заучивать, репетировать и с которым можно экспериментировать, чтобы оптимизировать его исполнение, как и с любым другим сложным инструментом.

Однако чаще всего наше повседневное поведение не подчиняется таким законам: когда мы болтаем с друзьями, мы не говорим каждый раз одни и те же слова. Поэтому попытки систематизировать мысли и эмоции других людей неизбежно проваливаются: когда мы испытываем эмоции, они не проявляются всякий раз одинаково в ответ на одни и те же возбудители[63]. Наши убеждения тоже не остаются прежними, поскольку они меняются благодаря полученному нами опыту, подобно тому как не остаются неизменными наши отношения. Таким образом, нам не удастся систематизировать большинство наших социальных взаимодействий. В самом деле, большинство из нас не полагается на этот процесс, чтобы ориентироваться в социальном мире. Вместо этого мы используем другой, уникальный в своем роде механизм в человеческом мозге — механизм эмпатии.