Искажение

Кинув взгляд на часы в трамвае, Лина больше не думала ни о чем, кроме предстоящего прослушивания. Некие важные мордахи прилетели сюда прямо из солнечной столицы и настоятельно просили показать им все номера до того, как они будут поставлены на самой премьере. Ко всему прочему, на главную роль взяли трех девушек. Сейчас она считается фавориткой, но случись что – место тут же займет другая.

И это – последняя мысль, застревающая в извилинах ее мозга вместе с пониманием: повышение жизнь не изменит, а вот потеря статуса примы все разрушит. Она занята только этим, когда взбегает по крохотным лестницам театра, когда разогревается перед прогоном и после, во время танца. Из застрявших меж ребер проблем ее вырывают только через два часа. Все утверждено. Она снова лучшая. Она снова смогла победить. Смогла остаться на вершине. Только почему тогда внутри так пусто?

– Интересно, тебе за виляние попкой приплачивают?

Мир балета был и остается жестким местом. Каждая третья здесь готова выгнуть пальцы в обратную сторону, стоит балетмейстеру только намекнуть. Ангелина, разумеется, входила в их число. Но она определенно была не одинока в своем стремлении к величию.

– А ты ищешь подработку? – мило улыбаясь, повернулась она к обидчице.

Эту девушку звали Яна, и в отличие от вечно одинокой Ангелины та заручилась поддержкой остальных. Поддержка эта, правда, ничего не меняла в мироздании Лины. Подобных людей она замечала реже, чем букашек под своими ногами, общение с ними также не казалось ей разумным. Поэтому, надев наушники и уйдя переодеваться, Ангелина не услышала гневных воплей своей коллеги или возмущения ее приспешниц. Мир затих, а мозг погрузился в музыкальный анабиоз, который лишь изредка выдавал помехи в виде легкой боли.

Мозоли на пальцах ног не давали покоя. Балет почти неотличим от тяжелого большого спорта, поэтому ссадины и ушибы здесь встречали как старых знакомых, дело приходящее. Без этого никуда: не умеешь терпеть – не будешь награжден.

Поэтому, злясь и шипя, Лина натянула на израненные ступни новые кроссовки – спасибо Алене – и водрузила рюкзак на плечи. Снова тот же маршрут: работа-дом-работа.

Глава 10

Витающая лёгким шёпотом по залу классическая музыка, звон бокалов и фужеров, негромкие разговоры и приятные душе улыбки… А, ну, и кричащие родители, куда ж без этого.

– Ты переходишь все границы! – чеканила мать, размахивая в воздухе наманикюренным пальчиком. – Ставишь репутацию семьи, отца на кон! Мне показалось, ты одумалась, приняла правильную точку зрения, пересмотрела решения, а что я получаю в итоге? Ты лжешь мне в глаза!

Чем больше она говорила, тем больше краснело ее лицо и тот самый наманикюренный пальчик. Алене показалось: мать скоро и вовсе взорвется. Стало как-то совестно. Ей предъявляют серьезные обвинения, а она смеется. Только от понимания собственной наглости отрешиться от нее не получалось.

– И как мне после этого тебе верить? – претензии все продолжались. – Я же лучшего для тебя хочу, а ты…

– Мам… – голос у Алены надорвался.

– Прекрати! И никаких соплей! Сегодня все должны быть счастливы и рады, понятно?

– Понятно.

Истерика истерикой, а спектакли по расписанию.

Для предъявления Алене полного списка прегрешений Анна Алексеевна выбрала самую удаленную комнату огромного семейного особняка на окраине города. Существовал он только ради подобных пафосных мероприятий. Само семейство в короткие часы отпусков уезжало еще дальше в частный коттеджный поселок совсем рядом с обычной деревенькой в пригороде Петербурга. Там дом был не таким огромным и атмосфера чуть приземленнее. А главное – репортерам и папарацци туда сложнее пробраться.

Дверь отворилась, как всегда, без стука, и комнату наполнил аромат жутко дорогого парфюма. Саша в детстве, смеясь, говорил, что этот флакончик содержит просто перемолотые стодолларовые банкноты, ибо иначе объяснения, почему этот ужас стоит таких денег, просто не найти.

Улыбку Алена скрыла, чтобы не вызвать новых упреков.

Впрочем, отец на нее даже не взглянул. Сказав, что отсутствовать такое количество времени невежливо, он взял мать за руку и наградил Алену взглядом, способным проклясть любую душу.

Слова и не требовались: отец всегда умел заставить людей подчиниться только своим видом. Расслабленным он пребывал редко.

Вместе с семьей Алена вышла в коридор, и поплелась в общий бальный зал.

Разумеется, для его оформления была опустошена солидная банковская ячейка, но оно явно того стоило. На сей раз мать решила усилить атмосферу лесной чащи, мелькающей за окном. Все лестницы особняка были обмотаны живыми ветвями елей, от которых повсюду стоял потрясающий хвойный аромат. Паркет также слегка присыпали еловыми иголками, стены украшал глубокий зеленый цвет штор и столовой скатерти. В центре зала установили небольшую сцену, три четверти которой занимал рояль. Люди как раз собирались вокруг этого возвышения.

С противоположной стороны взгляды собирала приглашенная в качестве танцора Ангелина. Ее под руку вел зам. директора большего числа филиалов родительских ресторанов в Питере.