Искажение

Она повернулась, увидев нескольких мужчин, продолжающих петь Ангелине дифирамбы, и, собственно, саму виновницу комплиментов, обутую в яркую улыбку. Все эти речи лично у Алены вызывали отвращение. Какой уважающий себя мужчина, особенно в здравом уме, примется пищать такие слащавые комплименты? Они созданы исключительно во имя намеков на всем известное действо, что только возводит отвращение в квадрат.

Алена невольно сравнила этих мужчин с Романом. По необъяснимой причине ей не удавалось решить это уравнение. Казалось, он в той же степени заложник ситуации, в какой она ее жертва.

Что-то упорно не сходилось, какая-то переменная была потеряна. Когда уши родных могли до них дотянуться, он впадал в полное отупение и становился неотличим от болтающихся вокруг Лины ценителей «искусства». Стоило понять, что разговор конфиденциален, как перед ней уже стоял обычный молодой парень. И глупости в нем не было вовсе. Какую игру они с отцом затеяли? И почему крайней опять остается именно она?

– Вы сильно преувеличиваете. Я просто люблю танцевать, – хихикая, заявляла Лина, галантно высвобождаясь из полусотни лапающих ее рук.

Правда, блеск ее глаз знатно поутих, зацепившись за Аленину недовольную физиономию.

– Ты чего? – обеспокоенно спросила она.

– Я попала…

Глава 11

Интересно, математически можно опровергнуть фразу «утро вечера мудренее?» Так вчера рассуждала уставшая от созерцания чужих счастливых лиц Алена.

Новый день не решил прошлых проблем – впрочем, новых тоже пока не создал, и за это можно было сказать спасибо. Отскребая себя от кровати утром, она думала, как будет исправлять отношения с родителями, что делать с Романом и как вообще до этого дошло.

Раньше не приходилось об этом задумываться. Алена беспрекословно выполняла все приказы родителей, будучи лучшей дочерью. Тогда и вопросов не возникало – стоит ли, не стоит, честно или постыдно. Все было куда проще.

Сами собой появлялись вопросы: почему это все вдруг стало так сложно? Почему она уже не способна молча выполнить мамину просьбу? Что мешает ей признать родительский опыт?

Желание жить одной? Честь? Чувство собственного достоинства? Или, может, желание защитить лучшего друга? Ее любовь к Саше?

Алена уставилась на чашку со свежеприготовленным экспрессо. Глаза медленно вскарабкались выше по барной стойке, задев взором чертежи и наброски, которые разозленный Саша забыл забрать. Значит, она любит своего лучшего друга?

Ей на ум пришло недавнее свидание с очередным кандидатом на роль ее будущего мужа, она откровенно смеялась, думая, как забавно Сашка спародировал бы такого человека. Ему всегда не нравилась подобная заносчивость и самоуверенность. А еще это жуткое отвращение к галстукам.

Алена прикоснулась к губам, на пальцах отпечаталась счастливая улыбка.

Она подошла ближе, вгляделась в осторожный, выверенный по каждой черте почерк. Он старался. Это было видно. Все линии выглядели аккуратными, записи – ровными и понятными. Она вспомнила, как раньше, помогая ему с курсовой, злилась, ругая друга за криво написанные комментарии. Ему правда хотелось впечатлить ее. Он старался ей соответствовать. Но она снова вознесла себя на эту превосходящую простых людей ступеньку, отказываясь поддаваться его доводам и попыткам.

Кофе был брошен в раковину вместе с кружкой. Чертежи теперь занимали почетное место на ее рабочем столе, а Алена, кое-как напялив свитер, джинсы и ветровку, вылетела из квартиры, надеясь, что еще можно склеить их дружбу. И плевать, что хотелось вовсе не дружбы. Дом строят с фундамента.

Она, признаться, вовсе не умела извиняться. Не приходилось. Ну, может, только – скрипя зубами – перед вышестоящим коллегой ради того, чтобы остаться у него на хорошем счету.

В детстве они, поссорившись из-за мелочи, приносили друг другу по скромному кексу с белым кремом и самодельным маленьким флажком, чтобы возобновить дружбу. Некий знак мира. Пусть никто из них и не признавал своей вины, они все равно приносили их друг дружке, потому что друг был дороже чести.

Пусть это кажется глупым, но других идей у Алены не было. Пекарня, куда, будучи детьми, они бегали за теми пироженками, теперь располагалась на совершенно другом конце города. Сейчас моросил липкий дождь, подвывали ему в аккомпанемент ветер и стонущее Аленино сердце.

Машина тоже не рада была внеплановой поездке и слишком сильно проскальзывала по мокрому асфальту, особенно при поворотах. То количество сил, что Алена вложила в свои руки, дабы не вылететь на обочину или тротуар, можно было сравнивать со спартанской выдержкой.

Но заветное кафе и его приятное тепло – лучшая награда. Оно ничуть не изменилось с ее детства: те же скромные деревянные витрины, чудный запах выпечки. Будучи ребенком, Алена мечтала найти духи с запахом кремовых булочек. На самом деле, даже повзрослев, она не смогла понять великое искусство парфюмерии, и вопрос, почему никто еще подобного не изобрел, так и остался загадкой.