Исход

Андрею хотелось спрятаться от этого взгляда, но он собрал всю свою вновь завоеванную силу. Он подумал о Дане и своих друзьях, перед его внутренним взором встал подполковник Суркаи. Ответственность.

– Почему вы хотите блокировать Катай? – к удивлению Андрея, его голос даже не дрожал.

– Сектор представляет угрозу безопасности нашего города. Мы не должны позволять им держать нож у нас за спиной.

– Генерал, то, что некоторые гражданские в этом секторе замешаны в бунте, ещё не значит, что все тамошнее население – ренегаты. Я уверен: многие из тех, кто там живет, так же возмущены происходящим, как и мы.

– И почему же они тогда не возмутились, не дали о себе знать?

Андрей открыл было рот, однако ничего не ответил. В самом деле, почему нет?

– Вот именно, майор.

– Но это же не приведет ни к чему, кроме дальнейших бунтов и беспорядков! – попытался Андрей зайти с другой стороны. Это же чистейшее безумие!

– Все граждане будут поставлены в известность о наших действиях. Однако сначала мы должны восстановить собственную безопасность и безопасность жителей этого города, прежде чем мы позаботимся об иных планетах. Никаких репрессий не будет.

Андрей почти физически почувствовал недоговоренную последнюю часть фразы.

– Никаких репрессий, пока эти люди оставляют вам выбор.

Колючие глаза пробуравили Андрея и, казалось, вывернули его наизнанку.

– Конечно же.

– Но тогда мы говорим о совершенно гипотетической возможности. Конечно, против введения чрезвычайного положения будут устраивать демонстрации протеста. Получается, мы движемся к неизбежной катастрофе! – Последние слова Андрей произнес повышенным тоном. Проклятье, я не могу иначе! Он огляделся вокруг себя, отчаянно надеясь увидеть поддержку, однако был горько разочарован.

Генерал глядел на своего сына так, словно видел перед собой особо отвратительного жука, который только что вылез из-под камешка.

– Я думаю, мои приказы были вполне однозначны, майор. Если вы чувствуете себя не в состоянии выполнить задание, вы можете быть освобождены от своих обязанностей.

Слова отца сокрушили последнее сопротивление и Андрей едва не рухнул на колени. Он вздохнул ещё глубже, хотя ноздри его дрожали. Кто ты такой, черт тебя побери?

– Вы не можете этого сделать со мной, сэр.

– Не могу? Охрана! – ответил генерал, повысив голос настолько, что стоящие перед входом охранники должны были его услышать. Старик вновь сфокусировал взгляд на своем сыне, подняв брови, словно хотел дать Андрею последний шанс самостоятельно распорядиться своей судьбой.

Я не могу в этом участвовать. Я просто не могу. На моих руках и так слишком много крови. Андрей опустил взгляд. Когда он через некоторое время опять взглянул на генерала, он уже знал: большая часть его отца исчезла, отмерла под гнетом страданий, долгой и тяжёлой жизни, отнявшей у генерала всё. Ещё Андрей понял, что у него нет ни малейшего шанса остановить кровопролитие.

Но он не даст превратить себя в орудие – операция состоится без его участия. На этот раз он пойдёт своим путем – так, как ему это уже удалось сделать в отношении Николая.

Может быть, мне удастся спасти Николая, но отца…

– Нет.

Генерал кивнул и жестом направил охранников к Андрею. Потом, не удостоив своего сына ни взглядом, он обернулся и принялся раздавать дальнейшие приказы.

Андрей очень старался, но не мог сдержать слёз. Два винтовочных ствола прижались к его спине, подталкивая его к выходу.

Тюрьма.

26

Военная тюрьма СОЗЛ

Неподалеку от Новой Москвы

Норафф, Эдем

Миры Пентагона

11 июня 2801 года

Андрей проснулся и испугался. Сначала ему показалось, что рука призрака из страны снов все ещё сжимает его затылок. Его пробрала дрожь. Он медленно поднялся, оторвав плечи от кровати, и старые пружины заскрипели, казалось, на всю тюрьму.

Андрей настороженно прислушался, пытаясь услышать шорох, разбудивший его. Но кроме сонного бормотания его сокамерников и громкого храпа доставленного накануне в пятую камеру арестанта, слышна была лишь тихая музыка из комнаты охранников. Ничего необычного. Музыка практически не воспринималась слухом – это была ощущаемая мелодия, едва заметное давление на барабанные перепонки. Слишком тихая, чтобы мозг воспринимал её, как реальность.

Иногда Андрей задавался вопросом – не является ли это особо изощренной формой пытки? Слишком тихо, чтобы по-настоящему слышать, но достаточно громко, чтобы постоянно мешать!