Исход

Лезу наверх, отщёлкиваю зажимы. Всё-таки китайцы – мастера неплохие. Толкаю плоскую крышу вверх, и пневматические амортизаторы легко откидывают пластмассу на манер капота старого автомобиля. Яркий свет заливает внутренности. Девушки радуются, на их лицах появляются улыбки. Ко мне подходит Хьяма, заглядывает через плечо в салон и ахает, прикрывая рот ладонью. Молчит, потом тянет меня за рукав:

– Эрц… Папа… Это кто их так?! Звери…

– Мы их в лагере нашли. Из ямы вытащили. Это сегодня они ещё ожили. Видела бы ты их вчера… – Плотно сжимаю губы, превращая их в тонкие ниточки, вспоминая худые тела, блестящие желтизной в прорехах одежды, страшную вонь от свиного дерьма, которое просачивалось в яму, безвольно обвисшие руки, когда солдаты, с трудом сдерживая рвоту, передавали безжизненные тела наверх.

– Я понимаю – убить… Но вот так…

Слегка привлекаю её к себе, глажу ласково по голове:

– Не плачь, дочка. В Нуварре такого точно нет.

Внезапно раздаётся сердитый голос женщины, ухаживающей за спасёнными:

– Постыдился бы, господин! Свою коровищу ласкает у всех на глазах, да ещё дочкой кличет, разврат прикрывает! Какая она тебе дочка?! Полюбовница небось!

– Сноха она мне. Сноха. Потому и дочь.

– Какая сноха?! Тебе небось три десятка едва минуло!

Ухмыляюсь, потому что девчонки, лежащие в фургоне, явно заинтересовались назревающим скандалом, и я вижу их злые лица. Хьяма, заливаясь слезами, освобождается и уходит к машине.

– А полета с пятёриком не хочешь, тётенька? Я из Нуварры. И у нас там по двести лет живут. А то больше!

– Ну… Ну… Нуварра?!

– Да. Я не из Русии. Из Нуварры.

– Господин эрц? – вклинивается в нашу беседу голос одной из девчушек. Она с трудом приподнимается на локте. Но уже самостоятельно.

– Да?

– Я – Мирия Сароха, ваша светлость. Дочь Калеба Сароха…

Калеб Сарох… Это же тот химик, которого я безуспешно пытался сагитировать уехать к нам, когда всё ещё только готовилось заговорщиками. Человек, создавший местную периодическую систему. Гений химии, великий теоретик и практик одновременно. И я вспоминаю юную стройную девушку, которую учёный, толстенький кругленький весёлый человек, ласково называл своим светилом.

– Вы?!

– Я вас вспомнила… Вы приходили к нам перед самым… концом… Я ещё приносила вам накву…

– Я тебя тоже вспомнил, девочка. Только не узнал… А где твой папа?

Внезапно она падает на подушку, её плечи вздрагивают. Потом задушенно вскрикивает:

– Его убили эти твари!

Женщина торопливо наливает воду из жестяного кувшина в стакан, приподнимает голову Мирии, подносит стакан к дрожащим губам. Слышу, как в полной тишине стучат зубы по стеклу. Что я могу сделать в такой ситуации? Ничего.

– Па… папа потом жалел, что не согласился… А после… нас арестовали… И увезли сюда…

– Я всё знаю, девочка. Всё. Не рви себе душу. Постарайся забыть. Приедем на место, вас отправят в Нуварру. Там тебя вылечат. Очень быстро. Захочешь, станешь учиться, будешь врачом или учёным. У нас это можно. Нет разницы, мужчина ты или женщина. Аристократ или простой человек. А пожелаешь, пойдёшь в армию. Станешь воином и отомстишь. За всё. Обещаю. А слово эрца Нуварры – крепче камня. Ты это знаешь.

Она слабо улыбается, уже немного успокоившись. Резко разворачиваюсь, услышав топот копыт. Наши. Передовой дозор. От него отделяется солдат. Нет, унтер-офицер.

– Что-то сломалось, ваша светлость? – Его голос озабочен.

– Нет, служивый. Спасибо за заботу. Обоз ждём, да девочкам передохнуть надо, воздухом подышать.

Старому вояке под сорок. Смотрит отеческим взглядом на плотно закутанных в одеяла девушек, стыдливо отворачивающихся от мужского взгляда, затем вздыхает:

– А мои пропали. Найду ли когда теперь – одно небо знает. – Снова смотрит на меня: – Наши в версте позади, господин эрц. Скоро будут.

– Спасибо. Дальше чисто должно быть, но я туда не проезжал. Холмы версты на четыре тянутся. Потом начинает степь.

Унтер кивает, потом размашисто накладывает на себя знак местного божества:

– Помогите нам, Вышние. Обороните от пала огненного и гараха лютого…

Млин, да что их всех клинит от упоминания об ушастой лисе?! Отхожу от фургона, напоследок подмигнув девчонкам и женщине. Та выскочила следом, понесла выплеснуть поганое ведро. Все мы люди. У всех потребности. Из-за поворота появляются первые возы. На стоящего «Воина» смотрят с восхищением, переговариваются. Возы за возами. Аора и Хьяма торопливо забрались в машину. Всё ещё стесняются на людях показываться в брюках. А зря. Улыбаюсь: приедем, возьму Вовку, Иру, внуков и пойдем всей семьёй на пляж…

Мимо проезжают гордые новым обмундированием командиры. Довольные, как малые дети. Пётр направляет коня ко мне.

– Ты как раз вовремя. Помогай.

Возвращаемся к машине и совместными усилиями под разочарованные вздохи снизу опускаем крышу на место. Рарог крутит головой:

– Как у вас в Нуварре всё здорово придумано! Впрочем, вы же из другого мира… – Осекается, но нам везёт, никого рядом нет, а говорим мы вполголоса.