Исход

— Видел родной Хитеж в огне, люди кричали. Лучезарные насаживали их на мечи, никого в живых не оставляли. Речку нашу Седую видел, — голос Оленина становился глухим, глаза наливались белизной, предвещая глубокий транс. — Я летел в неё лицом и не мог подняться, не мог вздохнуть и умирал, так и не открыв никому своих тайн. А потом видел, как дети мои падали на колени и стенали над моим уродливо разбухшим телом. Мальчик и девочка, то были мальчик и девочка.

— Нет у тебя никаких детей! — Кедров пихнул его в плечо, не давая ускользнуть. — Даже жены нет!

Оленин встряхнулся, заморгал и задышал часто-часто.

— Пока нет.

— Да скажи уже, что надумал. Я не стану обижаться, — не выдержал Вейас. И дураку было понятно, к чему спозаранок велись нудные разговоры.

— Государь призывает меня к себе на службу, — сознался Оленин после долгой паузы. — Ему нужны молодые, сильные воины, чтобы удержать престол и корону.

Вейас шумно выдохнул: отрекаться от ордена, чтобы служить монарху?! До чего они докатились. Неслыханно!

— Соглашайся, это хорошее место, — выдавил из себя дознаватель.

— Вначале я хотел отказаться, но потом подумал, что там принесу больше пользы для родного Хитежа и даже для братьев Сумеречников. Буду защищать их от гонений, продвигать их интересы…

— Видишь, ты уже себя от нас отделяешь, — Вейас вымучено улыбнулся. — Я не обижаюсь ни на тебя, ни на Соболева, ни на толпу беженцев на улице. Ваша стезя — жизнь, а не смерть, и это правильно. Соглашайся и не жалей о том, чего сделать не смог. Думай лишь о том, что делать дальше. Уверен, люди, все, не только твои родные хитежане и Сумеречники, ещё помянут тебя добрым словом.

Оленин тяжело посмотрел на него, а потом обернулся к Кедрову. Тот откинулся на спинку стула со сложенными на груди руками:

— Он прав. Простите за простые премудрости Кодекса, но главное — выжить. Неважно как. Снова подняться с колен мы сможем, только если останемся живы.

Они засмеялись, настолько несуразно звучали высокие словеса древних.

Сумеречники обнялись и пожали друг другу руки. Оленин напоследок осмотрел их блестящими от сухих слёз глазами:

— Это была большая честь — служить со столь доблестными воинами, как вы. Я вас не забуду.

Он ушёл. Остальные ещё полчаса дожёвывали невкусный обед в мрачном молчании.

Вернувшись к себе, Вейас снова вынул записи и колбу. Раз уж от приёма посетителей его освободили, можно продолжить исследования.

Зашелестели страницы фолиантов, посвящённых одержимости, внушениям и связанному с потаёнными страстями колдовству. Вейас исправлял старые пометки, записывал новые идеи и догадки. Жаль, что средств и времени так мало. Песок в часах его жизни уже почти иссяк. Летит, сверкая золотом в закатных лучах, последняя песчинка. Как только она опустится на дно чаши, всё закончится, а он так ничего и не успел.

Стемнело. Вейас зажёг свечи и принялся массировать затёкшую от долгого чтения переносицу. Заскрипела дверь. На пороге показался Кедров. На изгибе локтя висел тёмный шерстяной плащ.

— Пойдёшь? — спросил сослуживец нетерпеливо.

— Ты иди, я подежурю. Кое-что доделать надо, — отмахнулся Вейас.

— Ты едва не надорвался. Тебе нужен отдых, твоя работа никуда не убежит! — заспорил Кедров. — А если нападут ночью? Сюда пойдут в первую очередь, это же стратегическое место.

— Вот как раз посторожу. Мне и идти-то некуда, — Вейас неуютно передёрнул плечами. — Пятьдесят миль по нашему бездорожью единоверцы точно за день не одолеют, к тому же на их пути два кольца стен и речка. Мы в самом сердце города. Ступай, это мой выбор, моё желание.

Кедров недовольно поджал губы, но всё же обнял и похлопал его по спине на прощание:

— Подержись до утра, а завтра я приду, и мы вместе двинемся в твой родовой замок. Уверен, родные тебя примут. Всё-таки кровь гуще воды.

— Иди уже! Завтра посмотрим.

Одарив его тяжёлым взглядом, Кедров скрылся в коридоре.

Глава 13. Они придут за тобой

1543 г. от заселения Мунгарда, Веломовия, Стольный

Мысль теплилась вяло. Сегодня уже никакие путные идеи в голову не придут.

Поужинав остатками обеда, Вейас распаковал письма сестры и принялся их перечитывать. Он словно разговаривал с ней наяву, видел её свежее личико и слышал нежный голос.