Исход

Вейас очертил на листе: «Безликий — союзник».

Что же до новой стихии…

Вейас опять взял со стола колбу и принялся рассматривать сгусток. Вдали от писем, он немного успокоился. Вейас поднёс колбу к листовке с речью Безликого, но тварь никак не отреагировала.

Вейас вынул из-за пазухи медальон с портретом сестры. Сгусток встрепенулся и отдёрнулся подальше. А-а-а, не нравится!

Значит, дело в сестре, а вовсе не в Безликом. Но почему? Если эта дрянь сродни стихиям и работает сходным образом, то побеждать её должна сильная противоположность. У каждого дара есть уравновешивающая его противоположность. Этот механизм защищает сражающихся бок о бок Сумеречников, если один из них потеряет контроль и разум. Чем сильнее дар, тем опасность этого выше. Мыслечтению вредят ветроволны, морочи способны распутывать даже самые сложные пространственно-временные петли, порождаемые ясновидческим даром. Так и тут.

Что же это за антрацитовая стихия? Какие черты характера ей свойственны? Что может быть ей противоположно? Что эдакого есть в этом медальоне и письмах?

Вейас убрал колбу и записал: «Сгусток — враг. Оружие — Л…». С кончика пера сорвалась чёрная капля и растеклась по листу кляксой.

В стены ударил ветер. Стало зябко. Вейас хотел распалить камин, но тут сгусток в колбе зашевелился. Он становился чернее и посверкивал крохотными вспышками. Вдруг стекло расколотит?

Гул голосов нарастал, вкручиваясь в уши:

«Они идут! Стены — ничто, разобьются во прах. Сила не спасёт, ни даже сияние блестящего разума. Беги-не беги — догоним. Борись не борись — сокрушим! Ты — наш-ш-ш!»

Вейас вздрогнул и уронил поленья на пол.

Оглушительно зазвонили колокола всех храмов, оповещая об атаке. Так рано? В самый тёмный час перед рассветом.

Баррикадировать двери или бежать на улицу? Оттуда даже сквозь шум ураганных порывов слышался чеканный топот и испуганные крики прохожих.

Вейас подхватил поленья, разжёг огонь в камине и швырнул туда списки с имена Сумеречников, как говорилось в правилах. Он пробежался по кабинетам товарищей, собирая «красные ящики», и тоже отправил их в огонь.

Записи! Они же ценнее, чем списки — самое ценное, что есть в этом здании. Как их спрятать так, чтобы нашли только свои? И этот сгусток? Он ж наблюдает, донесёт обо всём врагам! Вручить бы записи тому, кто смог бы уберечься от преследования. Только кому?

Поздно! Почему Вейаса озарило так поздно?!

В дверь уже ломились. В камине догорал ящик Кедрова. Сгусток заходился в злорадстве:

«Здесь он! Здесь! Брат Искателя, отмеченный духом озарения! Отдайте его мне! Я столько ждал! Лучше носителя не сыскать. Он мост ко всем остальным. Я полезен, слышите, полезен! Не надо меня на переработку!»

Демоны!

Вейас же сам таскал эту тварь за собой столько лет, чтобы стать её жертвой!

Стоп, на панику нет времени.

Вейас подхватил сумку, запихнул в неё записи и письма Лайсве. Бумаги мялись, растекались не высохшие чернила, но ему было не до того. Твари боятся писем и медальона, люди — меча и дара. Хоть чем-то можно защититься. Нужно ещё прихватить пару факелов на всякий случай.

Вейас выбил стекло, сорвал с окна гардины и кочергой набросал на них горящие головешки. Пока огонь не успел охватить всю ткань, дознаватель вышвырнул её в окно. Вспыхнул деревянный забор, ветер раздул пламя жарче, рыжие языки перекинулись на соседний дом. Оставшиеся поленья Вейас раскидал по полу, жмурясь от едкого дыма. Пускай горит! Жаль только, что демонову сгустку огонь был не страшен. Пускай тварям достаётся. Без разницы уже.

Вейас выскочил за дверь, пока пламя не охватило всю комнату, и помчался в столовую на первом этаже. Там за тумбами с кастрюлями он открыл люк в кладовую и спрыгнул в черноту. Ноги больно спружинили о земляной пол, но на охи-вздохи не оставалось времени. Сверху уже доносился топот и грохот передвигаемой мебели. Видно, пожар врагов не отвлёк. А жаль.

Вейас запалил факел и побежал вперёд. Промелькнули стеллажи с запасами оружия, одежды, еды и писчих принадлежностей. В сторону отлетела закрывающая стену холстина, огонь высветил неприметную замочную скважину. Вейас вставил в неё ключ. Его всегда оставляли дежурному на случай беды, как раз на такой.

Ключ провернулся несколько раз, щёлкнул потайной механизм, плиты разъехались, образовав тонкую щель. Вейас протиснулся в неё и провернул ключ в выемке с обратной стороны. Плита закрылась. Наверху уже скрежетал люк. Раздавались команды спускаться в кладовую.

Узкий тоннель уводил за стены города, в дремучий лес вдалеке от нахоженных трактов, чтобы можно было выбраться незаметно и скрыться. Только длился он — утомительно долго. Болели отбитые ноги, но Вейас бежал всё равно.

Он словно взглянул в бездну, которую не должен был видеть ни один смертный. От созерцания бескрайней выси укачивало, кружилась голова, разум отказывался воспринимать происходящее, ужас стекал по спине холодными струйками пота.

Шёпот тысяч голосов преследовал дознавателя, давя, как самое сильное внушение: