Исход

Туман сгустился и сегодня, напомнив Руперту, что задние фары он так и не привел в порядок. Он заехал в гараж, но ему сказали, что повреждены патроны. В конце концов он оставил машину там и стал ждать автобус.

Этот рядовой, каким он считал его, день сложился из мелких, почти ничтожных плюсов и минусов: плюсы в большинстве случаев были лишь временными послаблениями, как когда он вернулся забрать машину на Прайори-роуд и увидел, что новых вмятин на ней нет; или когда миссис Лиф принесла ему аспирин от головной боли; слегка рассеялся туман; работа с архитекторами-спорщиками означала, что братья Казалет хотя бы не потеряют выгодный контракт – шаткое равновесие достигалось умением воспринять обе точки зрения с одинаковым обаянием и воодушевлением, высказаться так, чтобы это прозвучало, по выражению Джульет, «честно-перечестно»… Единственный плюс визита к мистеру Яппу заключался в том, что он состоялся и о нем можно забыть. Бриг, обладатель великолепных зубов, считал, что дантисты и должны причинять боль – для него это означало, что они знают толк в своем деле, поэтому вся семья по традиции лечилась у мистера Яппа. «Все они были под пятой у милого старины Брига, – думал он, – во многих отношениях, которых почти не замечали». Взять хотя бы Хоум-Плейс. В конце концов материальная ответственность за поместье на треть легла на его плечи. Работать в компании он согласился поначалу ради Зоуи. Потом была война, краткий промежуток службы на флоте, потом побег. А после он вернулся в лоно компании – на этот раз в основном потому, что этого от него ждал Бриг… Теперь он понимал, что условился (с самим собой) пересмотреть положение, когда Бриг умрет. Но так и не собрался. Расширение деятельности компании в Саутгемптоне, разногласия между братьями и его собственный эмоциональный конфликт заставляли его все так же бежать, чтобы оставаться на одном месте. Решения всегда пугали его: ничто не казалось достаточно белым или черным, чтобы хоть как-нибудь облегчить выбор. В семье над этим его свойством потешались, считая чудачеством то, что было, по сути дела, изъяном. «Я слабохарактерный», – думал он. Казалось, это объясняет его неудовлетворенность. Прошлый вечер стал наглядным примером. Он согласился привести Зоуи в гости и познакомить с Дианой, и они продержались целый вечер, хотя всем пришлось стараться изо всех сил: Эдварду – изображать, как он счастлив, Диане – какой у нее чудесный характер, им с Зоуи – как высоко они оценили и то и другое. А кончился вечер в доме Вилли – унылом, пропитанном горечью и отчаянием. Знать бы, как выдерживает эту атмосферу бедная старушка мисс Миллимент; трудно поверить, что она ее не замечает, и совершенно ясно, что и младший сын Эдварда все чувствует. Мальчик вел себя неестественно тихо и всеми силами старался угодить матери: завтрак прошел скованно. Руперт существовал на два лагеря, не принимая ничью сторону, в отличие от Хью.

– Но в таких вопросах принимать стороны нельзя! – сказала Зоуи, когда они обсуждали предыдущий вечер. – Я хочу сказать, даже если у тебя есть свое мнение о случившемся, все уже свершилось, и никакие наши слова ничто не изменят.

Он отправился домой – начинался дождь, так что он явился почти насквозь промокший, – выслушал исчерпывающий, изобилующий подробностями рассказ о том, как прошел день Джулс, а затем с удовольствием устроился со стаканом в еще новой для него просторной гостиной с высокими потолками, где до сих пор попахивало краской, потому что Зоуи выкрасила новые встроенные книжные шкафы, которые тянулись вдоль стен по обе стороны от камина.

– Судя по голосу, день прошел ужасно.

– Обычно, по-моему. Просто я начал его уже усталым.

– Руп, а как ты смотришь на то, чтобы мне поискать какую-нибудь работу?

– Смотрю положительно, если ты этого хочешь. А чем ты планируешь заняться?

– То-то и оно. Чем я могла бы заняться, я пока не знаю.

За ужином они говорили о работе для нее, но так ни к чему и не пришли; все занятия, которые были ей по силам, казались слишком нудными, а более интересные требовали подготовки.

– Я ведь даже печатать не умею или стенографировать, – объясняла она, будто извещала его о чем-то новом и неприятном. – Нужны годы, чтобы чему-нибудь научиться. Например, стать врачом. Семь лет!

– А ты хочешь работать врачом?

– Нет. Просто привожу пример. А если бы и хотела, то, наверное, успела бы состариться раньше, чем доучилась. Видно, для большинства занятий я уже слишком старая. – Она зачерпнула ложечкой сахар для кофе и мрачно захрустела им.

«Прежняя Зоуи, – думал он. – Раньше она часто говорила что-нибудь этакое и злила его. А теперь ее высказывания умилили его: ведь ей всего тридцать один, она еще слишком молода для того, чтобы чувствовать себя безнадежно старой». Он уже был готов не поскупиться на разумные советы, чтобы она как следует подумала, чем же ей на самом деле хочется заниматься, а потом они смогут обсудить, как быть с получением необходимой подготовки, когда зазвонил телефон.