Исход

Она никогда не думала, что это может быть приятным! Но это было приятно… Запретно, неприлично, непристойно, непотребно – как хотите, назовите. Но восхитительно, потрясающе, почти невозможно приятно! Пусть она вытекает, пусть щекочет, пусть напоминает о том, что случилось… Пусть будет всё что будет! Анджелика никогда не забудет и не отречётся от того, что с ней самой произошло сегодня. Разве можно отрекаться от самой себя?

Но всё же надо привести себя в порядок и одеться. И девушка занялась этими двумя вещами, продолжая свои размышления.

Нет, она не любила капитана Барбаруса. То чувство, которое Анджелика испытывала к Драсе, было иным, хоть способности её возлюбленного, как любовника были не меньше, а может и больше, и это имело значение, и глупо было это отрицать…

Драся ни в чём не уступал капитану Барбарусу, и даже превосходил его во многом. Но их любовь была иной, потому что… потому что это была просто – любовь.

Есть такая старая манера – сравнивать плотские удовольствия с едой. Если так, то можно ли решить, какой хлеб лучше – белый или чёрный? Каждый знает ответ на этот вопрос сам для себя. А вот ей нравится и то, и другое, если выпечка хорошая и сам хлеб свежий!

Анджелика рассмеялась, но тут же вздохнула с тревогой!

Очень легко оправдать себя таким способом. Разве она присягала на верность белому хлебу, не имея права отведать чёрного? Вот глупость-то!

А теперь серьёзно – как дальше быть? Сейчас она выйдет за порог этой комнаты, найдёт Драсю, но как она посмотрит ему в глаза? Как объяснит то, что сделала? Ведь она не станет от него ничего скрывать, потому что в любви самая малая ложь, это яд! Возлюбленные либо принимают друг друга такими, каковы они есть, со всеми достоинствами и недостатками, либо расстаются, потому что в последнем случае они ни какие не возлюбленные…

С одной стороны объяснение между ними уже состоялось в то утро, когда она проснулась сидящей у Драси на коленях. Из всего тогда сказанного можно было понять, что её любимый стоит над избитыми и истасканными представлениями о любви и верности. Её он тоже призывал отказаться от избитых представлений, которые противоречат человеческой природе, а потому нарушаются на каждом шагу, несмотря на всевозможные запреты. Но значит ли это, что всё это оправдывает то, что с ней случилось сейчас? Действительно ли она может «гулять направо и налево»?

Стоп! Анджелика даже ногой топнула с досады. Она не гуляла направо и налево! То, что было у них с Барбарусом – прекрасно, как дар Земли, в то время как их любовь с Драсей, прекрасна, как дар Небес! А потому, все прочие определения к ним не подходят…

Стук в дверь прозвучал, как гром среди ясного неба! Очень сильный гром…

Сердце Анджелики ухнуло вниз и спряталось где-то в районе пяток. Девушка уставилась на дверь, словно перед ней было чудовище с открытой пастью!

Но дверь не была чудовищем, а если то, что ждало её за ней окажется чудовищным, то значит так тому и быть, раз она того заслуживает!..

Анджелика шагнула к двери на ватных ногах и дрожащей рукой отодвинула щеколду. Дверь распахнулась. Драся стоял за ней…

Согрешившая возлюбленная смотрела на своего мужчину снизу вверх, и в глазах её вопрос мешался с вызовом. Если бы в руках у Драси был меч или топор, она бы ничуть не удивилась бы такому исходу. Просто встала бы на колени и откинула волосы в сторону, чтобы любимому было удобнее отсечь ей голову.

Если бы лицо возлюбленного выражало гнев и презрение, она не стала бы оправдываться, а приняла бы это, как горькое наказание, более страшное, чем смерть!..

Но ничего подобного не было. Любимый смотрел на неё сверху вниз, и глаза его выражали ласку, заботу, и почему-то тревогу. (Такое выражение бывает у матери, которая впервые отпускает неразумное дитя дальше десяти шагов от себя.)

«Он не знает! – подумала Анджелика. – Если бы знал, то как-нибудь показал бы это».

– Знаю! – сказал вдруг Драся, лукаво улыбнувшись.

– Что?..

Ноги девушки вдруг подкосились, но сильные руки любимого подхватили её, как ребёнка, и подняли в воздух. Анджелика сама не поняла, как оказалась сидящей на кровати, между тем, как Драся устроился у её ног.

–Знаю, – повторил он. – Ты уже несколько дней «кричишь» о том, что ещё хоть раз хочешь повторить то, что у вас было с ним. Не удивляйся – я опять читаю твои мысли.

– И… давно?.. – выдавила из себя Анджелика, ещё не зная, как отнестись к его словам.

– С тех пор, как мы вернулись в Менский замок, после поисков Барба. Я услышал, как ты «кричала» из самой глубины души, что тебе одиноко и страшно. Это было задолго, до того, как мы переступили порог замка. На твой «голос» я и шёл, можешь спросить у Фига, он подтвердит.

– А мне ничего не сказал…

– Мне нужно было убедиться, что это чувство не исчезнет. Оно не исчезает!

– И много ты ещё услышал моих интересных мыслей?

– Да, разных мыслей было много. Например, тогда во время танца дриад мы с Барбом привиделись тебе клёном и ясенем. А ещё… Я никогда бы не допустил твоего участия в том празднике любви, если бы не увидел, что этого жаждет твоя исконная корневая природа!