Исход

Правда, она подозревала, также, что они с Фолли и Берёзкой, может быть вообще не дали бы мужчинам сажаться. Пусть это и игра, но слишком опасная. Страшно представить, что случится, если один другого заденет даже случайно! Железо не знает жалости и рассекает плоть с холодным равнодушием. А каково видеть любимого рассечённым?

В любом случае, она сердита и зла, а значит, будет дуться, пока её женское «я» не скажет – «Хватит!» А когда это случится, неизвестно ей самой.

Анджелика фыркнула, демонстративно повернулась к мужчинам спиной, и, широко шагая, вернулась в замок. От злости ей хотелось бить и пинать всё на своём пути. Она даже хотела наподдать дверь, которая подалась не сразу, но вовремя сдержалась, решив, что сломанные пальцы врядли помогут улучшить испорченное настроение.

Сейчас ей даже есть не хотелось, поэтому, она, не останавливаясь, прошла мимо главного зала, где чем-то гремел и шуршал Быкович, и проследовала обратно в свою спальню. Что она там будет делать? Упадёт на кровать ничком, уткнётся носом в подушку и станет злиться! Ух, как она позлится в своё удовольствие!

Разумная часть её сознания немедленно возмутилась. Что за чепуха! Она ведь уже не подросток, чтобы так потакать своим эмоциям. Сейчас, когда конфликт фактически улажен, такая её реакция не принесёт пользы ни ей, ни Драсе, никому! Тогда какой же смысл ей себя мучить? Никакого. А если, вопреки здравому смыслу, она продолжает это делать, то кто же она в таком случае? Дура.

Дура? Дура?! Так она ещё и дура?!

Разумная часть сознания, виновато пожав плечами, отошла в сторону, и девушку затопили эмоции! Она прошла через миры и время, она изменяла свою сущность, она жертвовала… Чем? А, неважно чем, но чем-то точно жертвовала ради любви! А он… Как он мог с ней так поступить? А теперь выясняется, что она ещё и дура! Может быть она, ко всему прочему, во всём виновата?

При последней мысли кровь ударила в голову Анджелики с такой силой, что щёки её запылали.

«Теперь на мне можно жарить яичницу!» – мелькнула нелепая мысль.

Лучше бы эта мысль не приходила её в голову. Столкновение столь противоречивых чувств, как столкновение холодного и раскалённого воздушных фронтов, чревато бурями.

Девушка влетела в спальню, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Она бросилась на кровать, плача и смеясь, понимая, что с ней происходит самая настоящая истерика, и что, если не остановиться, то может произойти что-нибудь ужасное!

Ни в чём не повинная подушка была жестоко скомкана и смята, а ещё укушена, но это не помогло. И тогда её швырнули о стену! Как ни странно, последнее действо возымело некий эффект. Анджелика вдруг села, чувствуя внутри себя пустоту и даже какой-то сквозняк. Она была как кувшин, из которого выплеснули воду, но влага обильно покрывала стенки изнутри. И это были горячие капли! Вот теперь в ней гуляет холодный воздух, леденит нутро, в то время как оболочка ещё не остыла…

Шаги, раздавшиеся сзади, заставили её сесть на кровати и гордо выпрямиться.

– Я всё ещё сержусь на тебя, уйди! – приказала Анджелика, не поворачивая головы, и стараясь голосом выразить всю полноту своего внутреннего холода.

– Не смею противиться вашей воле, сеньорита Анджелика, тем более что я целиком и полностью заслуживаю ваш гнев! – прозвучал с порога красивый бархатный голос. – Но прежде чем удалиться, позвольте мне принести вам свои глубочайшие извинения!

Девушка обернулась. В дверях стоял смущённо улыбающийся Барбарус, который, тем не менее, принял изысканно вежливую позу, говорящую о подлинно высоком вкусе.

Ах, да! Она оставила дверь открытой настежь, иначе, вежливый капитан никогда бы не вошёл без стука.

Странно, но Анджелика, почему-то, испытала облегчение от того, что это не Драся. Своему бывшему гонителю, она была сейчас даже рада. (Почему?) Может быть, потому что в данный момент была не готова к примирению с возлюбленным, а продолжать ссору ей самой уже не хотелось. Что же касается уединения, которое она только что испытала, то девушка вдруг почувствовала, что совершенно не хочет оставаться одна. Ей нужна была компания, и капитан Барбарус подходит для этого ничуть не меньше любого из друзей. Даже больше, потому что всё, что ей могут сказать сейчас самые лучшие друзья, она знала наперёд.

– Входите, сеньор Бодакула, – сказала Анджелика, вставая и указывая ему на скамью, стоявшую у стены. – Присаживайтесь, хотите вина?

Что капитан Барбарус ответил насчёт вина, она не расслышала, но сочла правильным наполнить два кубка «козьей кровью» и протянуть один из них гостю. Тот, всё так же вежливо, поблагодарил её, прикрыл за собой дверь, но сел на скамью не раньше, чем это сделала принимавшая его дама.

Анджелика подумала, что выглядит нелепо для приёма кого бы то ни было. Едва одетая, босая, растрёпанная после сна, и даже не успевшая умыться… Нда, но сейчас было поздно просить посетителя подождать, пока она приведёт себя в порядок, а потому ей ничего не оставалось, как продолжать играть роль гостеприимной хозяйки, одетой с соблюдением всех приличий. Но всё же она сочла правильным извиниться.