Исход

— Вот это наш человек! — обрадовалась Аня, и Даша поспешила за стойку на кухню.

Наш человек, повторил я про себя. Бухаешь — наш человек, следуешь здоровому образу жизни — не наш. Кто не пьет — тот шпион. Сколько есть хороших, добрых пословиц, от которых вначале хорошо, а потом ой как плохо?

Даша принесла на другом подносе три мельхиоровые рюмки, бутылку с молочно-белой жидкостью и картонную коробочку наподобие спичечной, только больше раза в три. Аня схватила эту коробку, ловко открыла, зачерпнула чайной ложечкой тонкий коричневый порошок. Насыпала в одну рюмку. Зачерпнула еще два раза и добавила в оставшиеся рюмки.

Женщины поднесли рюмки к носу, вдохнули, передернулись то ли от отвращения, то ли удовольствия.

Я с опаской взял свою рюмку и принюхался. Пахло остро, чуточку горьковато и одновременно кисло. А еще был запах алкоголя, конечно. Букет забористый, но чем-то неуловимо приятный.

Аня и Даша опрокинули свои рюмки, некоторое время сидели с зажмуренными глазами. Потом шумно выдохнули, снова дернулись всем телом. Открыли глаза — повлажневшие, с расширенными зрачками. Забористое, видимо, дерьмо…

На долю секунды я усомнился, пить ли. По алкогольным делам я не силен, а тут к самогону добавили какую-то местную дурь. Возможно, опиат…

А затем взял и опрокинул рюмку, проглотив горьковато-пахучую жидкость.

“Тишь-да-гладь” сразу ударила по желудку, в котором растеклось тепло, и по мозгам, которые заволокло туманом пофигизма и приятного ощущения легкости бытия. Окружающее, наоборот, как-то прояснилось: краски в плохо освещенной столовой стали ярче, насыщенней, даже кислотней, а звуки громче и сочнее.

— Ну че? — смеясь, спросила Аня. По ней наркотик тоже ударил, это было заметно.

— Мощно, — оценил я. — Круто вдарило.

Аня с улыбкой закивала, а Даша заявила:

— Вдарило-то вдарило, но не как твой глюк-то! Впервые слышу, чтобы память начисто отшибло!

— А это он, поди, притворяется! — предположила зарумянившаяся, похорошевшая Аня. — Чтобы мы за ним поухаживали! Вишь — накормили его, теперь “Тишь-да-гладью” потчуем! Этак и в постелю уложить придется!

— А ведь верно!

Бабы загоготали.

Я ничуть не обиделся на их подколки. Сейчас эти две хохотушки мне нравились так, что и не описать. Как мне повезло, что неведомые Рептилоиды перенесли меня в это пусть и неприглядное место, но населенное такими добрыми и отзывчивыми людьми!

— Вы реально считаете, что я притворяюсь? — спросил я.

— Да не, — махнула рукой Аня и чуть не перевернула поднос. — Тот Олесь, которого я знала, ни в жизнь этак не притворится. Ты вообще после своего глюка другой человек. Изменился жутко! Раньше был вечно мрачный, сердитый, нелюдимый, как сыч. А сейчас веселый, и поговорить с тобой можно по душам… Ты мне теперешний нравишься куда больше прежнего! Я хочу, чтобы твой глюк не кончался никогда!

А он и не кончится, ответил я ей про себя. Потому что это вовсе не глюк…

Мы поболтали о том, о сем. Преимущественно все разом, перекрикивая друг друга, но при этом отлично друг друга понимая.

Я спросил:

— Почему эта фигня называется “Тишь-да-гладь”?

Повариха Даша ответила:

— Потому что когда у тебя в жизни лихо, как сейчас, выпей это, и все будет тихо! Будет тишь да гладь!

— Логично, — согласился я, икнув.

Поразительно, как сильно подействовала маленькая рюмка. Это какая же экономия на выпивку! Не надо бежать в магазин за второй бутылкой… хотя какие тут магазины? Здесь же все бесплатно!

Какова себестоимость этого коричневого порошка? Вряд ли он дорогой, в этом мирке все делается из дерьма и палок, так что и наркотик тоже производят из чего-нибудь доступного… К примеру, из дерьма лабораторной мыши. Я засмеялся при этой мысли, Аня и Даша подхватили, хотя не представляли, отчего веселье.

Настроение не просто поднялось, накатила уверенность, что я выберусь из этого таежного угла и разберусь с Рептилоидами, кем бы они ни были. И с Димоном серьезно поговорю.

* * *

Хлопнула дверь, вошел высокий тощий мужчина лет тридцати в бордовой робе с блестящими нашивками на рукавах и штанинах выше колена в виде буквы “М”. Его лицо мне с ходу не понравилось — остроносое, с усиками, крохотным подбородком, бегающими черными глазками в окружении густых ресниц, которые выглядели неуместно на крысиной мордочке.

Крысообразный персонаж оглядел помещение, остановил взгляд на нас. Ухмыльнулся и зашагал к нам.

— Твою мать, — сквозь зубы процедила Даша. — Модератор!

Аня грустно потупилась, втянула голову в шею.

Я воззрился на этого человека, про которого слышал несколько раз.

На груди у него висела бляха с намозолившими глаза знаками полной и ущербной луны на фоне зубчатой стены и башни, а на ремне — прямоугольный кожаный чехол с прибором, похожим на рацию.

— Так-так-так! — проговорил Модератор. — Веселимся в ненадлежащее время?

Повариха Даша, которая сидела спиной к нему, вздохнула и нацепила на себя улыбку. Повернулась к незваному гостю и сказала:

— Законом же не запрещено! Рабочий день закончился, сидим вот, отдыхаем!