Исход

Ученическую группу Константина отправили жилой микрорайон вблизи университета. Это считалось везением, могли заставить чистить сектор на центральных улицах. Тогда пришлось бы отдирать жвачку от лавок и стирать надписи, при том, что толпы снуют туда-сюда и насмешливо глазеют. Во дворе же была тишь, да и в основном они ухожены и чисты.

Константин с основной группой собирал граблями листву и мелкий мусор, а десяток человек отправили стричь кусты и очищать столбы и подъезды от объявлений. За студентами со стороны наблюдали члены комсомола. Они, обычно кучками по трое, с важным видом разгуливали на вверенной территории, то и дело раздавая бесценные указания. В этот раз одним из кураторов был Сергей, сосед Константина. Он был главным среди троицы активистов, одетый в черный плащ и белую рубашку с офисным красным галстуком, атрибутом комсомольца мужского пола, и шествовал на пол шага впереди спутников, которые то и дело забегали и с заискивающим взглядом забрасывали фразы, на которые Сергей коротко отвечал. Завидев их, Константин кивнул. Если Сергей и заметил приятеля, то никак не показал этого. Статус обязывал относиться свысока к обычным студентам. Утомившись от безделья, комсомольцы отправились дернуть пивка в укромном месте, подсачивав, что субботник затянется еще часа три, не меньше. Сергею, как руководителю, было непозволительно дуть пиво с младшими членами комсомола, поэтому он остался на территории и подошел к Константину.

– Ты чего бросил собратьев? – иронично просил Константин, когда они обменялись рукопожатием.

– Пьют, чтоб их. Дела вечером, не хочу, чтобы от меня разило, – ответил Сергей.

На деле Сергей с опаской выпивал в кампаниях из-за того, что быстро хмелел и нес чушь, которой потом стыдился.

– Как настроение? – бодро спросил Сергей.

– Тебя ударить сейчас или чуть попозже? – насмешливо ответил Константин. – Вот ты мне скажи, как будущий партийный, на кой мы этим занимаемся? Не помню, чтобы я в дворники нанимался.

– Ой, ладно тебе. Сам знаешь, что так государство учит молодежь уважать простой труд и заодно приучает не мусорить.

– В школе убирались, это еще ладно, но сейчас… – недовольно проговорил Константин. – Ты, помниться, говорил, что эту хрень с уборками придумали коммунисты. Так, ты погорячился…

– Не говорил я такого, – перебил Сергей.

– Бог с ним. Я вот о чем: сегодня на истории нам рассказывали про Пирояна, нет, раньше я тоже слышал о нем в школе, но как-то не придавал особого значения, а сегодня задумался. Вы коммунисты многое переняли от него. Взять даже эти уборки, в начальных классах мы учились при диктатуре, и нас точно так же выгоняли на субботник раз в месяц.

– И к чему ты ведешь? – с опаской озадачился Сергей.

– Сейчас принято ругать пирояновскую власть, однако, современное правительство сохранило многие его начинания. Мало того, коммунисты приписывают себе многие заслуги Пирояна.

– Неужто, ты стал пироянистом? – разочарованно спросил Сергей.

– Просто интересуюсь политикой, ты явно разбираешься в вопросе лучше меня. Вас в комсомоле наверняка обрабатывали.

– Пироян – тиран, и никаких мнений тут быть не может. Пойми, нельзя гнаться за двумя зайцами, говорить, что Пироян убийца и давил свободу, и при этом хвалить за грандиозные начинания. Ты прав, нам говорили о нем, и много говорили. Любое общество сродни малому ребенку, оно мыслит штампами: либо хорошо, либо нет. Так вот, Пироян – это зло. Любая власть должна иметь четкую позицию, наша оценка диктатуры определена. А начни мы мямлить, мол, «все относительно» или «на это можно посмотреть с разных углов», то в народе поползет сомнение, сперва, относительно фигуры Пирояна, а закончится сомнением в Компартии.

– Логика есть, не поспоришь.

– Подожди, – Сергей взял Константина за плечо, он был уже распален. – Знаешь, сейчас появились люди, которые распространяют мнение, мол нынешний коммунизм не настоящий. Вот в двадцатом веке был коммунизм реальный, с отменой частной собственности, с запретом на предпринимательство, без альтернативных выборов!

– Да не говорил я такого, – удивился Константин.

– Сам завел тему, теперь слушай. В прошлом веке коммунисты поступили так: поменяли режим разом, установили новый строй, а потом к концу века стали понимать, что поторопились. Стали потихоньку откатывать, делать шаги к капитализму. А люди ни разу не гибкие, как раньше они не были готовы к коммунизму, так потом не были готовы к рынку. На том и погорели. Теперь руководство выбрало постепенный путь от капитализма к коммунизму. И если Пироян своей политикой сильного вмешательства государства в экономику создал плацдарм для первого этапа построения социалистического государства, зачем рушить полученные плоды? Мы их используем, но без крови и репрессий. Партия дает блага, не требуя взамен кровавой жертвы. Да, сейчас, как и при диктатуре нет партий, но зато есть фракции коммунистов различных взглядов, и люди голосуют за предпочтительные.

– Ладно, успокойся, я всего-то хотел разобраться. Сам знаешь, я с историей не в ладах.