Исход. Апокалипсис в шляпе, заместо кролика

Ну а так как это дело, для которого было привлечена контора Семирамида Петровича, было крайне неоднозначного и сложного порядка, то Орлов, как человек много чего и кого знающий в сфере юридического права, а также не питающий особых иллюзий насчёт человека адвокатского звания, после долгого выбора и раздумий, остановил свой выбор на Семирамиде Петровиче, которого он знал с давешних времён. И это в общем всё, что о нём хорошего он знал. А вот всякой нехорошей пакости он знал о нём много больше, чем хорошего. И вот эти-то его знания о паскудном поведении Семирамида Петровича, которое он себе позволял в эмоционально невоздержанном состоянии духа, с невероятными призывами и вызовами всякому здравому рассудку человека благопристойного, которые ему пока не так дорого стоили, и заставили Орлова остановить свой выбор на нём.

– Ничто так не сближает, как обоюдное недоверие и знание всего этого. – Порешил за Семирамида Петровича Орлов, записав его в самые доверенные для себя лица, кому было можно, не опасаясь осуждения и морализации с его стороны, высказать прямо в лицо всякую гадость, паскудство со своей стороны и желательную для него глупость.

– Это смотря как на всё это дело посмотреть. И может под углом человека, в буквальном смысле задействованного и заинтересованного в своём же бракоразводном деле, всё это дело смотрится, хоть и достающим ему некоторые неудобства, а так, рутинным делом, то для человека со стороны и при должном воображении, оно может предстать своей дедуктивной историей. – С художественной обработкой сделал своё объяснение Семирамид Петрович, сумев разогнать тоску и заинтриговать Орлова.

– Я люблю дедуктивные истории, но только чтобы они были не совсем оторванные от жизни. – Сказал Орлов. – Что, поведаешь мне о такой.

– Отчего бы не рассказать за бутылкой хорошего коньяка. – С хитроумной улыбкой проговорил Семирамид Петрович, глядя чуть в сторону от Орлова. А вот куда он смотрел, то Орлов определённо догадывался, зная, что и где в его кабинете лежит. А вот откуда Сёма знает, где у него находится бутылка и в самом деле хорошего коньяку, то этого для Орлова своя загадка. – Пронырлив этот Семирамид Петрович, – сделал вывод Орлов, – нужно за ним держать ухо востро. – С чем Орлов, а также с понимающей такие пристрастия Семирамида Петровича улыбкой, – жаден до предела, даже за свою историю хочет с меня что-нибудь вытянуть, – лезет рукой в дверку встроенного шкафа, откуда им и вынимается эта полнёхонькая бутылка. После чего им также вынимается всё необходимое, и как правило, сопровождающее такое времяпровождение сопутствие, – стаканы, всякая съестная нарезка и лимон уже порезанный, – и как только это всё за столом обустраивается, а затем и они занимают свои места друг напротив друга, то с этого момента и начинается своё повествование той истории, о которой всем нам тут решил поведать Семирамид Петрович.

А вот насколько она была правдивой, а Семирамид Петрович врал и не завирался в своём рассказе, ссылаясь на субъективность своего, как и всякого другого мировоззрения, то тут и сам бог ему не судья, когда Семирамид Петрович причислял себя к атеистам. Так что если у Семирамида Петровича веры ни к чему не наблюдается, то с какой это стати, мы и Орлов ему во всём должны верить, если у него такая крепчайшая позиция на всё вокруг. Что делать нам будет всяко легче, когда мы находимся от Семирамида Петровича и от его красноречия чуть в стороне, тогда как Орлов напрямую вовлечён во всё это дело, а быстро убывающий коньяк из его стакана, ещё больше способствует тому, чтобы он не слегка забылся и начал верить всему тому, чему верить в трезвом виде не предстало верить. Но Семирамид Петрович, когда ты не трезв, столь убедителен, что не поверить ему совершенно не представляется возможным сделать.

– Ну что, вы готовы услышать самую реалистичную историю на свете? – обратился с вопросом к Орлову Семирамид Петрович, как только они удобно устроились на своих местах друг напротив друга и взялись по полному стакану коньяка. И с такой не бесхитростностью и многослойностью это сказал Семирамид Петрович, что господин Орлов почувствовал в себе толику сомнения в таком своём желании приобщиться к этой тайне, которая однозначно будет присутствовать в рассказе Семирамида Петровича. А как только в его душе и сердце посеялось всё это тревожащее его сомнение, то ему на память пришли многие слова Ивана Павловича, с его дальновидными намёками на такие обстоятельства дел, где он выступит в качестве объекта тестирования некоего инструмента определения его и этой реальности.

И тут не заподозрить Семирамида Петровича в том, что он заодно с Иваном Павловичем, никак было нельзя. И для этих подозрений у Орлова в момент появилось масса убедительнейших аргументаций. Семирамида Петровича не устраивает его нынешнее положение его доверенного лица и ему, как и всякому человеку, хочется большего. Например, стать доверенным лицом Ивана Павловича, чем тот его и перекупил у него.