Исход из Длинного Солнца

— Нет. Если эти женщины могут шпионить и стрелять в советников, я смогу сама. Кальде, я подслушивала у двери. Майтера поймала меня и заставила меня уйти, но, когда она вернулась к работе над ребенком, я тоже вернулась, только к двери.

— Я не злюсь, — сказала ей майтера Мрамор, — но ты должна быть зла сама на себя. Ты поступила неправильно, и знаешь это.

— Сейчас это не имеет значения, — сказал Шелк.

— Да, конечно. Но в конце я услышала какую-то стрельбу; вот почему я встала, когда услышала, что вы заговорили с Рогом. Вы… вы должны были… Сдаться. А кто стрелял? Советники? Лори? Он говорил о том, что они раздают карабины…

— А я сказал, что позже мы обсудим условия сдачи. И что мы сдались.

— Угу.

— Мы побеждаем, — возразил Рог. — Все так говорят.

— Рог, а он сказал, что они, потому что фермеры будут сражаться с тривигаунтцами, и им придется уйти. И тогда кальде сказал: «Хорошо, мы сдаемся, и заключим соглашение, когда будет больше времени». А майтера сказала, что они должны признать его кальде, иначе он вообще никто.

— Патера Шелк никогда не был злопамятным, дорогая.

— Я знаю, майтера, и знаю это слово, хотя не знаю, какое значение вы в него вкладываете. Вы же не хотели убивать советников, кальде?

— Конечно, не хотел. Что касается нашего восстания… Я всегда хотел положить ему конец. Я хочу мира и объединенного Вайрона. Ехидна приказала майтере Мята уничтожить Аюнтамьенто и возвратить город Сцилле. Крапива, ты когда-нибудь думала, что означает последний приказ?

— Боюсь, недостаточно.

— Тогда подумай сейчас. — Пальцы Шелка зашарили в поисках амбиона. — Возвращение к Сцилле означает возвращение к написанной Сциллой Хартии, и, пока мы нарушаем ее, никакое количество молитв и жертвоприношений не убедит Ехидну в нашей лояльности. А Хартия требует Аюнтамьенто. Ты знаешь об этом?

— Я знаю, патера, — сказал Рог.

— Отсюда следует, что Ехидна не хочет, чтобы мы уничтожили институт Аюнтамьенто. Да и не может быть ничего плохого в коллегии советников, переизбираемых каждые три года; Аюнтамьенто должно быть советом из опытных мужчин и женщин, к которому кальде может обратиться в случае неприятностей. Ехидна совершенно ясно дала понять, что необходимо распустить нелегитимное Аюнтамьенто, и это требование полностью гармонирует с другим ее требованием, возвратом к Хартии.

Вот наша ситуация, и путь к миру совершенно ясен; таким я и видел его с самого начала. Я остаюсь кальде до тех пор, пока этого хочет народ. Я объявляю, что нынешнее Аюнтамьенто распущено и будут проведены новые выборы; и я потребую от всех и каждого поддержать выживших членов предыдущего Аюнтамьенто. И если большинство проголосует за них, очень хорошо, они будут переизбраны. «Были бы» переизбраны, более реалистично.

— Ваш голос звучит слишком печально, кальде. — Крапива поежилась и прижалась к Рогу. — Ведь это еще может произойти.

— Да, может. Я так думал в доме Крови, когда советник Лори представил мне и Моли список их требований.

— Абсурдных требований, — заявила майтера Мрамор.

— Исключительно абсурдных. Он хотел заложников от Рани, а также отдать под суд генералиссимуса Узика и остальных высших офицеров. Я не поддался ему.

— Ты даже предложил ему уйти в отставку, — сказала майтера. — Ты вел себя очень храбро, патера.

— Я был очень глупым, очень усталым и очень напуганным. Иначе я бы сообразил, что надо было согласиться, перестать сражаться и заняться деталями соглашения. Крапива, ты когда-нибудь говорила с клерками из Хузгадо?

— Нет, кальде.

— Я говорил. Я посчитал это своим долгом, потому что знал — отец Гиацинт был старшим клерком; она ненавидит его, но всегда будет его дочерью. Я нашел его, и пока мы довольно долго разговаривали о преобразовании фиска, он сказал, что бесы кроются в деталях.

Шелк хихикнул, подбодренный воспоминанием.

— Позже ту же фразу повторил один из старших чиновников фиска; и я вспомнил то, чему нас учили в схоле — бесы настолько злые, что уничтожают даже плохих людей. На самом деле мои преподаватели не верили в них, в отличие от патеры Щука; но я считаю, что они говорили правду, и что отец Гиацинт и чиновник из фиска тоже сказали правду.

И пусть Аюнтамьенто заклинает бесов. Мир означает, что девять десятых орды Сиюф отправятся домой. Тысячи невинных женщин избегнут ужасной смерти в туннелях, мы сможем купить еду для тех, кто останется, и главное оружие Аюнтамьенто будет выбито из их рук — и пускай они выдают фермерам оружие, сколько хотят; эти карабины только сделают нас сильнее.

— Вы собираетесь победить, сдавшись?

Шелк покачал головой:

— Невозможно победить, сдавшись, Крапива, хотя многие сражения не стоят победы. Я собираюсь добиться того, чего хочу — мира, — убедив врага, что он победит, если разрешит мне заключить его, и это будет правдой. Я все еще надеюсь это сделать, хотя в настоящий момент перспектива совсем не радужная.

— Генерал Мята и полковник Бизон сбежали. Как и генералиссимус Узик, — сказал Рог.

— И толстый советник, мне кажется, — добавила Крапива. — Теперь, поскольку вы сдались, будет мир?