Исход (Том 1)

— Заткнись! — взвизгнул Ллойд. — Я не твоя мать. Твоя мать обслуживает клиентов в борделе в Ослиной Заднице, штат Индиана!

— Мама? — с сомнением переспросил голос. Потом воцарилась тишина.

Ллойд начал всхлипывать. Он плакал, размазывая слезы кулаком, как маленький ребенок. Ему хотелось съесть сэндвич с мясом, хотелось поговорить с адвокатом, хотелось выбраться отсюда.

Наконец он улегся на койку, прикрыв одной рукой глаза, а другой занялся мастурбацией. Это было снотворное не хуже таблеток.

Когда Ллойд снова проснулся, было уже пять часов вечера. В крыле с усиленной охраной стояла гробовая тишина. Ллойд в изнеможении встал с койки, которая теперь пьяно кренилась в ту сторону, где не хватало одной из ее опор. Он поднял ножку, внутренне подготовив себя к крику: «Мама!» — и начал стучать по решетке, как бьет по сковороде повар на огромной ферме, сзывая работников на ужин. Ужин. Вот и появилось слово, разве может быть что-то лучше его? Бифштекс с кровью, жареный картофель и острый соус, зеленый горошек и молоко с шоколадным сиропом «Херши». А на десерт клубничное мороженое на огромном старинном блюде. Нет, никогда не будет слова, которое сравнится с тягучим «ужин».

— Эй, есть кто-нибудь? — срывая голос, выкрикнул Ллойд.

Тишина. Никто даже не крикнул: «Мама!». Теперь Ллойд с радостью услышал бы и это. Компания сумасшедшего все же лучше, чем компания мертвого. Ллойд выпустил ножку из рук. Он добрел до койки, откинул матрац и произвел ревизию. Еще два кусочка хлеба и две пригоршни фиников, половина котлеты, кусок болонской копченой колбасы. Он разделил кусок колбасы на две части и съел большую из них, но от этого у него только разыгрался аппетит.

— Ничего больше, — прошептал он и съел оставшуюся часть вместе с кожицей, ругая себя на чем свет стоит. Ему предстоит умереть здесь точно так же, как сдох его кролик в своей клетке, как Траск умер в своей.

Траск.

Ллойд в раздумье долго разглядывал камеру Траска, наблюдая за боевой передислокацией полчищ мух. Как раз на лице Траска разместился действующий круглые сутки международный аэропорт для мух. После длительных раздумий Ллойд ваял ножку, подошел к решетке и просунул руку сквозь прутья. Он рассчитывал, что, поднявшись на цыпочки, с помощью ножки вполне сможет дотянуться до крысы и подвинуть ее к своей камере.

Подвинув добычу достаточно близко, Ллойд встал на колени и протолкнул крысу на свою сторону. Он поднял ее за хвост и долго смотрел, как та раскачивается перед глазами. Затем засунул ее под матрац, куда не могли добраться мухи, отделяя новый припас от остальной провизии. Не мигая, он долго смотрел на мертвую крысу, прежде чем опустил матрац, милосердно скрывший эту мерзость от его взора.

— Только в крайнем случае, — шепотом сообщил тишине Ллойд Хенрейд. — В самом крайнем случае.

Затем он взобрался на другую сторону койки, поджал ноги к подбородку и так застыл.

Глава 33

Без двадцати двух девять на часах, висевших над дверью в кабинет шерифа, погас свет.

Ник Андрос читал книгу, взятую им со стеллажа в аптеке, это был готический роман о гувернантке, которая опасалась, что уединенное поместье, в котором она должна была обучать красивого сына хозяина, является убежищем призраков. Не дочитав и до половины, Ник уже понял, что мнимым привидением была жена симпатичного хозяина, содержавшаяся где-то на чердаке, так как она была безумной.

Когда внезапно погас свет, в груди у него екнуло, и из глубины его разума, где обитали все его кошмары, охотившиеся теперь за ним каждую ночь, донесся шепот: «Он идет за тобой… Он уже совсем близко, на просторах ночи… прячась в обочинах вблизи шоссе… Темный Человек…» Книга выпала из рук Ника, и он поспешил выйти наружу. Последние отблески дня еще не покинули небо, но тонкая полоса заката догорала на горизонте. На улице не зажегся ни один фонарь. Вывеска над аптекой, обычно светившаяся круглые сутки, тоже погасла.

В кладовой шерифа он видел свечи, целый ящик, но мысль о них не слишком успокоила Ника. Сам факт того, что свет погас, выбил Ника из колеи, и теперь он стоял, устремив взгляд на исчезающий закат, молча умоляя свет не покидать его и не оставлять на этом темном кладбище одного.