Исход (Том 2)

Внизу было только две комнаты. Одна из них оказалась спальней, напоминающей монашескую келью. Вторая служила кабинетом. В ней был стол, большое кресло, корзина для мусора, книжный шкаф. Стол был усеян исписанными листками, Надин быстро просмотрела их.

Большинство не имело для нее особой цены — скорее всего, таким образом Ник принимал участие в разговоре («Я думаю так, но не стоит ли спросить его, нельзя ли сделать это проще?» — было написано на одном листке). Другие представляли собой памятки для него самого, мысли, наброски. Несколько таких листков напомнили ей обведенные рамкой девизы из дневника Гарольда, которые тот с саркастической улыбкой, называл «Ключи к Лучшей Жизни».

На одном из листков было написано: «Поговорить с Гленом насчет торговли. Знает ли кто-нибудь из нас, как начинается торговля? Дефицит товаров, ведь так? Или видоизмененный угол на каком-то рынке. Мастерство. Это может оказаться ключевым словом. Что, если Брэд Китчнер вздумает продавать, а не просто отдавать? Или доктор? Им мы будем платить? Гм-м-м».

Другая запись: «Защита общества — это улица с двусторонним движением».

Еще одна: «Каждый раз, когда мы говорим о законе, меня всю ночь мучают кошмары о Шойо. Вижу, как они наблюдают. Вижу, как Чайлдресс швыряет свой ужин через камеру. Закон, закон, что же мы делаем с этим проклятым законом? Смертная казнь. А теперь более веселая мысль. Когда Брэд снова пустит электричество, интересно, сколько времени пройдет, пока кто-то не попросит его соорудить электрический стул?»

Надин отвернулась от исписанных листков — с отвращением. Увлекательно просматривать бумаги человека, который может выражать свои мысли только в письменной форме (один из профессоров в ее колледже любил повторять, что мыслительный процесс не может быть полным без артикуляции), но цель ее прихода сюда была иной. Ника здесь не было, вообще никого не было. Не стоило испытывать фортуну.

Надин снова поднялась наверх. Гарольд сказал ей, что заседание, скорее всего, состоится в гостиной. Это была огромная комната с камином, на полу лежал пушистый ковер цвета красного вина. Вся западная стена была стеклянной, открывая глазу великолепный вид на Флатироны. Надин почувствовала себя выставленной на всеобщее обозрение, как на витрине. Она знала, что внешняя сторона термоплекса йодирована, так что снаружи можно было увидеть только собственное отражение, но чисто психологическое ощущение оставалось прежним. Она хотела поскорее выполнить задуманное.

В южной стороне комнаты Надин нашла то, что искала, — огромный встроенный шкаф, который Ральф еще не успел убрать. В нем висели пальто, лежали другие теплые вещи, громоздились коробки с обувью.

Проворно орудуя, Надин достала из сумки продукты. Они были всего лишь камуфляжем. Под баночками с томатной пастой и сардинами находилась обувная коробка с динамитом и рацией.

— Если я положу ее в шкаф, — спросила Надин Гарольда, собираясь сюда, — не смягчит ли дополнительная стена силу взрыва?

— Надин, — ответил Гарольд, — если это устройство сработает, а у меня нет причин сомневаться в этом, оно снесет не только этот дом, но добрую половину холма. Положи его в любое укромное место, где оно останется незамеченным до их сборища. Шкаф вполне подойдет для этой цели. Дополнительная стена, взорвавшись, выполнит роль шрапнели. Я доверяю твоим суждениям, дорогая. Все будет, как в той сказке о портном и мухах. Одним ударом семерых. Только в данном случае мы имеем дело с кучкой политиканов.

Надин, отодвинув в сторону туфли и шарфы, засунула коробку поглубже, прикрыла ее вещами и закрыта дверцы шкафа. Вот так. Дело сделано. К лучшему или к худшему.

Она быстро покинула дом, не оглядываясь назад, стараясь игнорировать голос, не желавший умирать, голос, который просил ее вернуться и разъединить провода, связывающие динамит и рацию, моливший бросить все, пока это не свело ее с ума. Потому что разве не это ждет ее впереди, теперь уже недели через две? Разве не безумие будет единственным логическим завершением ее пути?