Исход (Том 2)

Гарольд читал ее дневник, теперь она знала это Франни ужасно боялась того, что Гарольд может замыслить нечто такое, чтобы Стью остался один и… что-нибудь сделать с ним… Но почему сейчас, сегодня, именно тогда, когда она все обнаружила? Если Гарольд так долго ничего не предпринимал, то не логичнее ли предположить, что он вовсе не собирается ничего предпринимать? И разве не возможно, что, прочитав ее дневник, Гарольд просто понял тщетность своих притязаний на нее? Если добавить ко всему этому новость об исчезновении матушки Абигайль, то Франни уже созрела для того, чтобы, как при гаданиях, видеть дурные предзнаменования во внутренностях цыплят, но истиной было всего лишь то, что Гарольд прочел ее дневник, а не исповедь о преступлениях мирового масштаба. И если бы она рассказала Стью о том, что обнаружила, то выглядела бы просто дурочкой, и он, возможно, послал бы Гарольда к черту… а возможно, прежде всего ее саму за то, что она оказалась такой глупой.

— Ну что, никаких признаков матушки Абигайль?

— Никаких.

— А как выглядел Гарольд?

— Очень уставшим. — Стью снимал брюки. — Жаль, что из его идеи ничего не вышло. Я пригласил его к нам на ужин в любое время, когда только он пожелает. Надеюсь, ты не станешь возражать. Кажется, этот сосунок начинает мне по-настоящему нравиться. Я бы ни за что ему не поверил, если бы мне сказали об этом в тот день, когда я встретил вас обоих в Нью-Гэмпшире. Не надо было его приглашать?

— Ну почему же, — ответила Франни после недолгого раздумья. — Нет, мне хотелось бы, чтобы мы поладили с Гарольдом.

«Я схожу с ума, думая, что, Гарольд, может быть, собирается отрезать ему голову, — думала она, — а Стью приглашает его на ужин. Ну что это как не глупые фантазии беременной женщины».

Стью вздохнул:

— Если матушка Абигайль не появится до рассвета, наверное, я предложу Гарольду снова отправиться на поиски.

— Я бы тоже хотела пойти, — быстро сказала Франни. — Найдутся еще люди, не совсем уверенные в том, что еду ей приносят вороны. Один из них Дик Воллмен. Другой — Ларри Андервуд.

— Прекрасно, — сказал Стью, укладываясь рядом с ней. — А ну-ка признавайся, что там на тебе под этой рубашонкой?

— Такой силач и великан мог бы выяснить это без моей помощи, — лукаво улыбнулась Франни.

Как оказалось, там не было ничего.

К восьми часам следующего утра на поиски отправились уже шестеро: Стью, Франни, Гарольд, Дик Воллмен, Ларри Андервуд и Люси Суэнн. К полудню поисковиков стало уже двадцать, а к наступлению сумерек, которые у подножия гор обычно сопровождаются кратковременным дождиком, их насчитывалось более пятидесяти. Они прочесывали кусты к западу от Боулдера, переходили ручьи вброд, обыскивали каждый каньон, поддерживая непрерывную связь по рации.

Всеми овладело нечто вроде покорного страха, постепенно сменившего вчерашнее благодушие. Несмотря на властную силу снов, благодаря которым матушка Абигайль стала в Зоне чуть ли не полубогом, большинство людей претерпели достаточно лишений, чтобы реалистически взглянуть на проблему ее выживания: старушке давно перевалило за сто, и она провела целую ночь одна-одинешенька в своих странствиях. А теперь наступила и вторая ночь.

Парень по имени Норман Келлог, преодолевший расстояние от самой Луизианы до Боулдера с группой из двадцати человек (они пришли накануне в полдень), узнав об исчезновении матушки Абигайль, бросил свою бейсбольную кепку оземь и в сердцах произнес:

— Ну что у меня за удача такая… так кто там у вас за ней охотится?

Чарли Импенинг, ставший кем-то вроде внештатного предрекателя судеб в Зоне (именно он разнес «радостную» весть о неминуемом снеге в сентябре), первым предположил, что исчезновение матушки Абигайль, возможно, знак, что им всем пора отсюда сматываться. В конце концов, Боулдер находится слишком близко. Слишком близко к чему? Сами знаете, к чему он слишком близок, а в Нью-Йорке или в Бостоне Чарли, сыну Мэвиса Импенинга, будет во сто крат безопаснее. Но его никто не поддержал. Все слишком устали и были готовы остаться. Если похолодает и не заработает отопление, они, возможно, и двинутся в путь, но не ранее. Они еще зализывали раны. Импенинга вежливо спросили, не собирается ли он отправиться в одиночку? Импенинг ответил, что он свято верит и дождется того, как еще некто увидит свет из тернового куста. Отсюда и пошел гулять слух, будто Глен Бейтмен высказал мнение, что из Чарли Импенинга получится неплохой Моисей.