Исходный рубеж

— Еще чего! — буркнула Эльвира, все еще пребывая в шоковом состоянии. — Кири уже ушла к вам — и чем все кончилось?

— Нужен рентген, искусственная вентиляция, свет, ассистенты, хирург. Без этого я не дам и шанса на выздоровление.

— Я поеду с ними, — внезапно произнесла Аджа.

— И что ты сделаешь одна? — возразила ректор. — У меня иная идея — ваша дочь останется в Академии, как залог.

— Точнее, заложница, — нахмурилась Римма.

— На мой взгляд, это равноценный обмен, — Лала ответила холодным взглядом.

— А как же наши сослуживцы? — вперед выступил Тихий. — Вы обещали отпустить их, если приведем доктора. Мы привели.

— И толку? — продолжила возмущаться королева. — Что с ней, что без нее — итог один!

— Мы так не договаривались, — пробасил Батыр. — Договор — важней всего.

— Жулье! Я просила помощи, а не бесполезного лекаришку!

— Замолчите все! — неожиданно громко пискнула Маша, и люди и эльфы в изумлении уставились на ребенка. — Как вам не стыдно! — девочка всхлипнула, с трудом удерживаясь от слез. — Кири не сомневалась, когда погибла ради меня, а вы грызетесь, как собаки! Я останусь здесь, а вы отпустите солдат — пусть защищают маму и раненую девушку в дороге.

— Дочка!

— Хватит! — Маша топнула ножкой. — Я устала от ругани! Если бы не ваша злоба и ненависть, никто бы не умер! Кири не съела меня, не похитила, не ударила. Она… она… ужин мне приготовила. И мы бы обязательно подружились, если бы дяди полицейские не ввалились в квартиру и не начали стрелять! Сколько раз твердила вам — лисичка хорошая, а вы? Нельзя же так!

Дяди полицейские… В свалившейся кутерьме Римма не в полной мере осознала, что сержант уже не вызовет на очередную драку, не подбросит домой после работы, не попытается неуклюже пригласить на свидание… Бабаева больше нет — погиб, защищая единственное существо, способное спасти Машу. Чужого ребенка, для которого Артур так долго хотел стать своим. Случилось бы все иначе, ответь Римма взаимностью? Кто знает, да и чего гадать — прошлое не вернуть, будущее не предсказать, а настоящее не изменить. Женщина сглотнула и подняла глаза к потолку, стараясь не моргать, чтобы слезы не скатились с покрасневших век. Глядя на это, Эльвира часто задышала и злобно буркнула:

— Пусть уходят. Девчонка остается.

— Пожалуйста, — шепнула Римма, — будьте с ней помягче.

— Не волнуйтесь. Друг Кири — мой друг. Но лучше бы вам вернуть Вардо живой.

Вампира переложили на освободившиеся носилки и понесли к «скорой». Минуту спустя в карету забрались Родин, Дуло и Француз. Перед поездкой предусмотрительный Бембеев забрал снарягу из тайника, и когда машина вкатилась на пандус приемного отделения, гвардейцы полностью облачились и вооружились. Аджа наблюдала за их переодеванием с плохо скрываемым интересом.

— Если что — вы обе местные, — предупредила врач, открывая задние дверцы и радуясь про себя, что у чужачек нет ни ушей, ни хвостов. Впрочем, паспортов тоже, но вскоре выяснилось, что регистрации и документы отошли не на второй, а на десятый план.

— Это какой-то кошмар! — с ходу запричитал главврач. — Говорят, на площади стрельба! Уйма народа погибло!

Бойцы переглянулись и, передав носилки санитарам, поспешили к стоянке. Здесь от них пользы мало, зато у мэрии быть может пригодятся.

— Василий Петрович, — реаниматолог взяла начальника под локоть, — что у нас с операционными? Эту девушку надо вытащить любой ценой — вопрос жизни и смерти, причем не только ее.

— А кто она? — нахмурился медик. — Дочь какой-то важной шишки?

— Вроде того. Прошу вас, это очень важно.

— Все тяжелые уже прооперированы. Хирурги работали две смены подряд, и… ладно, все будет, Риммочка, не волнуйся.

Аджу оставили в зале ожидания, несмотря на рьяные попытки сопровождать подругу до самого порога операционной. Не став тратить драгоценное время на ликбез про санитарные нормы, Римма просто сказала:

— Я доверила вам родного ребенка, так что будь добра — доверься и мне.

В семьях оборотней десять-двенадцать детей — обыденность, и кровные узы значат больше, чем для любого другого народа. Аджа утихла, развалилась на стуле и с недовольным видом скрестила руки на груди.

— Четыре пулевых, — хирург поднес к свету рентгеновский снимок, пока Римма вводила обезболивающее. — Два в область сердца, два — в легкие. Очень большая кровопотеря. Странно, что бедолага еще жива.

— Надо переливать, — Василий Петрович решил помочь коллеге. — Какая у нее группа?

— На анализ уйдет время, — ответил хирург. — Пятьсот кубов можно влить любой.

— Точно! Давайте вторую положительную — ее больше всего.

Медсестра принесла пакет из холодильника, присоединила к аппарату и ввела иглу в вену. Первые сто кубов перекачались без проблем, затем Вардо задрожала всем телом, а пульс подскочил под две сотни.

— Это еще что за новости? — проворчал главврач.

— Впервые такое вижу, — хирург склонился над пациенткой, и в этот миг девушка распахнула налитые кровью глаза, выпустила клыки и впилась в шею зазевавшегося медика.