Исключительные

Когда возобновилось ток-шоу, он молчал целых десять секунд, а потом тяжело выдохнул и сказал:

– Тебе кажется, что это она, да?

Жюль услышала на заднем плане голос Роберта:

– Кто – она?

– Да, – ответила Жюль.

– Мне тоже.

После этого Жюль и Джона разговаривали еще целый час. Кэти их потрясла – она как будто шагнула в их мир прямиком из портала, ведущего в другое время. В последний раз Жюль видела ее двадцать пять лет назад, в кофейне. Тогда Кэти была подростком и сгрызала ногти на руках до мяса. Теперь на ее ногтях был идеальный маникюр, а лицо было напряженным, но опять-таки очень печальным. Она неплохо научилась держаться на публике, тем более в такой момент, когда просто разваливалась на куски.

– Хотите сказать что-нибудь людям, которые вас осуждают? – спросил ведущий, наклонившись к ней так, словно хотел не то поцеловать, не то ударить ее.

– Хочу сказать, что я сдержу свое обещание.

– Но вдовы и вдовцы говорят, что вы этого не делаете. Их чеки не принимают, они потеряли медицинскую страховку – причем в самый тяжелый момент.

– Просто их деньги еще не пришли, – сказала Кэти. – Я подумала, что у нас получится задействовать отдел электронных продаж и сразу приступить к делу, что нас выручат наши собственные средства, но ничего не вышло. Послушайте, я просто прошу семьи пострадавших совсем немного потерпеть. Как вы знаете, сейчас мы как раз пытаемся организовать фонд помощи. Будем рады любым вложениям. Но что нам действительно нужно – так это чтобы все просто запаслись терпением. Я не останусь в стороне.

– Да, – сказал Джона. – Я читал об этом. Она сказала, что раздаст деньги, а потом просто заблокировала все выплаты.

– Но она говорит, что не виновата в этом, – сказала Жюль.

В студии раздался звонок. Ведущий принял его и мягко сказал:

– Пожалуйста, говорите.

А затем включил громкую связь.

– Мы поверили вам! – раздался чей-то хриплый и яростный женский голос. – Мы поверили в ваши россказни! Моя семья и так страдает, а теперь мы не можем получить честно заработанные моим мужем деньги! Вот как вы чтите память людей, которые трудились на вас?!

– Мы о вас позаботимся, – спокойно ответила ей Кэти. – Пожалуйста, просто дайте нам еще немного вре…

– Вы – лицемерка! Поверить не могу! Знаете что? Идите вы в жо…

Звонок оборвался.

Кэти Киплинджер выпрямила спину и застыла. Жюль и Деннис в своей квартире, и Джона в своей – тоже. Рори равнодушно проехала мимо, пробуя на своей доске какие-то новые трюки.

Жюль наблюдала за Кэти. Она сидела в телестудии, пригвожденная к своему крутящемуся стулу гневом семей убитых сотрудников. Иногда, впрочем, поступали звонки от сочувствующих адвокатов, которые немного смягчали обстановку, или от пугающе заботливой женщины-психотерапевта, которая решила, что лучший выход – просто перестать смотреть новости по вечерам. Кэти держалась, повторяя снова и снова свою просьбу потерпеть, но по прошествии часа она явно очень устала. На последних кадрах, которые пустили уже во время титров, она легонько высморкалась в платок и покачала головой.

Деннис выключил телевизор и пошел укладывать Рори спать.

– Ты еще тут? – спросил Джона.

– Да, – молвила в трубку Жюль.

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Не хочу сейчас включать психотерапевта, – сказала Жюль, – но у меня сложилось такое впечатление, будто Кэти просто мстит за то, что когда-то сделали с ней. Как ей кажется.

– Поясни?

– Я о том, что ей кажется, будто никто не встал на ее сторону в той ситуации с Гудменом. Что всем было наплевать. Так что когда случилась беда, ей естественно захотелось побыть героиней. Вот только она не героиня. Денег все еще нет. И вот она поступает с этими людьми так же, как Гудмен поступил с ней. И мы тоже – по ее словам.

– Да, вот именно. Мы ее уничтожили.

– А ты думаешь, это так? – спросил Джона.

– Ох, не знаю, – мягко сказала Жюль.

– Ты вообще хоть иногда вспоминаешь о нем? О Гудмене? – внезапно спросил Джона.

– Я помню его сгоревший нос. Колени. И то, какие у него были большие ноги в сандалиях.

– Да, он был крутым крупным самцом, – сказал Джона. – Был. Он мне так нравился, но тогда я не мог с этим смириться. Я никому не мог признаться, что я – гей.

Я и себе с трудом мог в этом признаться. Хотя, видит бог, я всегда им был, – он помолчал немного. – Интересно, как у него дела сейчас? И где он? Я имею в виду… Кэти смогла обо всем забыть, а он сделал карьеру и состояние. В конце концов, я понятия не имею, какими талантами он обладает, кроме своего очевидного таланта просрать все на свете.

– Или соблазнить всех на свете, – слабым голосом добавила Жюль.

– Так как, по-твоему, что на самом деле произошло у них с Кэт?

– Джона, – опешила Жюль. Она понятия не имела, что сказать. Как так вышло, что он ни разу не спрашивал ее об этом напрямую за все годы дружбы?

– Мы только что пережили теракт и пытаемся держаться вместе. И вот ты спрашиваешь меня о Гудмене и Кэти? Именно сейчас?

Она попыталась увильнуть от его вопроса, но получилось не очень правдоподобно.

– Извини, – удивленно пробормотал Джона. – Ты никогда не думала об этом?

Жюль выдержала красноречивую паузу.