Ископаемые

Аварийная Деревянная Нога стояла в своем углу у двери, а в записке, приклеенной к холодильнику, было сказано: «Ло, не забудь выжать ласку». Все остальное выглядело вполне обыкновенным. Здесь я увидел наполненные цветами баночки из-под варенья, кресло-качалку и яркие радужные занавески, которые колыхал легкий ветерок. А еще кровать для собаки. Кто в ней спал? И откуда в ней такие бугры?

Я осторожно подтолкнул один из комочков носком кроссовка, и вдруг что-то похожее на покрытое перьями пушечное ядро пронеслось через кошачью дверь, ударило меня под колени и выбило землю из-под ног. Я стал заваливаться на спину, а стакан с лимонадом и остатки шоколадного печенья полетели на пол.

Некоторые части тела пронзила резкая боль. Я закрыл глаза, но обнаружил, что не могу дышать, поэтому снова их открыл.

Злобная птица с жирным телом, короткими крылышками, пучками серых перьев и большим скрюченным клювом стояла у меня на животе, клевала мой нос и смотрела на меня безумными оранжевыми глазами.

– Ой! – тихонько сказал я и поднял руки, пытаясь защитить нос.

– Дидо, какая плохая птичка! – на пороге стояла миссис Линд, держа в руках сверток странной формы. На ней по-прежнему были резиновые сапоги и бусы, а раннее млекопитающее сидело на шляпе, счищая с усов кусочки банана. – Кыш!

– Я же говорил! – рядом с миссис Линд возник мальчик. – Она бы нам так не докучала, если бы мы ее зажарили.

Дидо соскочила с моего живота. Отпустив нос, я оперся локтями о пол и приподнялся, но перемирие длилось недолго. Теперь птица атаковала мои лодыжки. Я ее пнул, но это не помогло. У нахалки явно были проблемы с управлением гневом.

– Что нам нужно, – задумчиво сказал мальчик, – так это хороший рецепт виндалу[3] из птицы.

Миссис Линд щелкнула языком.

– Подержи, – велела она мне, протянув сверток, а затем ловко бросилась на птицу. – Ну, вот и все. – Слегка запыхавшись, женщина сжала пронзительно орущую птицу под мышкой. – Она это не со зла, – миссис Линд посмотрела на мой разбитый нос и кровоточащие щиколотки. – Ты трогал ее яйца?

– Яйца? – я взглянул на кровать для собаки и под краем одеяла различил что-то бледное. – Ах, так вот что это за комочки.

– К высиживанию яиц она относится очень серьезно, – объяснила миссис Линд. – Мне очень жаль, что нас не было на месте, когда ты пришел. Мы были наверху, в сарае. У Розы-Трескучки сегодня родились поросята. Целых двенадцать. Один из них тут.

Я посмотрел на лежащий на коленях сверток. Поросенок. Крошечный черный поросенок, завернутый в полотенце.

– Поросята-в-полотенцах, – жадно сказал мальчик. – Ролл с сосисками. Жаба в норке[4]. Молочный поросенок с…

– Это Ло, – сказала мне миссис Линд, кивнув на мальчика. – Уменьшительно-ласкательное от Лобелиуса. Имя ненастоящее, но мне нужно было его как-то назвать. Как ты думаешь, что я делала, когда он появился из ниоткуда? Сажала лобелии. Голубые, как его глаза. Ему нравится делать вид, что его ничего не волнует, но это не так. Ло мне очень помогает, хотя и злится, когда я так говорю. И он ненавидит, когда используют слово на «а».

– Какое слово на «а»? – спросил я.

– Не твое дело. – Ло зевнул, обнажив белые зубы. Может быть, его и назвали в честь цветка, но никому в здравом уме не пришло бы в голову над ним из-за этого подшучивать. – Мы уже виделись, – сообщил он миссис Линд. – В ванной. Кракену вздумалось с ним обниматься.

– О, дорогой, – извиняющимся тоном произнесла миссис Линд. – Прости, Джордж. Я должна была тебя предупредить. Боюсь, несчастному созданию стало скучно одному в ванной. Не хочешь дать поросенку бутылочку? Я подогрею молоко.

Она опустила Дидо на пол, а я с трудом поднялся на ноги. Прижав к себе поросенка, я обошел вокруг стола, чтобы оказаться как можно дальше от скрюченного клюва.

Я не очень хорошо разбираюсь в птицах: могу отличить сову от страуса и попугая от пингвина, но на этом мои познания заканчиваются. Теперь я всмотрелся в птицу как следует и понял, что уже видел ее прежде – за стеклянной витриной в музее естествознания. Ошибиться было трудно: она выглядела как помесь индейки и перьевой щетки для пыли.

Я вытаращил глаза.

– Разве это не?.. Это додо! Разве они не… вымерли?

Мальчик рассмеялся. Миссис Линд приложила палец к губам.

– Мы не произносим здесь это слово, Джордж. Слово на «в».

– Ты не произносишь, а я – произношу, – Ло приподнялся, взял вишенку со шляпы миссис Линд и запустил косточку в Дидо. – Вымершие. Вымершие. Ты воняешь. С карри ты бы пахла куда лучше.

Птица смотрела на него, щелкая клювом.

– Дидо – единственный известный нам представитель додо, – печально сказала миссис Линд. – Их и с самого начала было немного, они жили на острове. К несчастью, эти птички очень доверчивые, и поймать их не составляло труда.

– Это еще раз доказывает, – сказал мальчик, – что быть добрым невыгодно. В то время, когда другие додо беззаботно кудахтали, дружили со всеми подряд и позволяли себя съесть, представители семейства Дидо прятались за кустами и дулись на всех. И вот одна из них здесь, спасенная своим дурным характером.