Искра

Когда я подхожу к койке и опускаю взгляд, а в животе все переворачивается так же, как все кубарем летит с покатой крыши. Ноги подкашиваются, и я не падаю только потому, что успеваю ухватиться за стену, ободрав ладони о камень. С ужасом я смотрю вниз.

Лежащий на кровати мужчина неузнаваем.

Я вижу не кожу, а карту пестрых синяков, показывающих, где наносили увечья, переходы от черных и синих отметин до желтых и зеленых. Опухшие щеки, разбитая губа, почерневшие ногти и седые волосы, потемневшие от грязи и прилипшие ко лбу.

Я закрываю рукой рот, словно хочу заглушить мучительный крик, рвущийся из груди, но безуспешно.

Потому что Дигби сломлен.

Это не тот мужчина, что я помню. Не мой сильный, угрюмый, стойкий страж. Человек, лежащий на койке, – месиво травм и боли, кожа покрыта слишком большим количеством цветов. Если бы не вырывающиеся из его груди хрипы, я бы решила, что он мертв.

Когда мой мир накреняется, из глаз начинают капать слезы, обжигая щеки. Я нерешительно подношу к нему руку, остановив ее над его изодранной и грязной формой, золотистая ткань которой потускнела и порвалась. Слишком боюсь к нему прикасаться, опасаясь причинить еще больше боли, потому тянусь и осторожно касаюсь его руки.

– Почему он в таком виде? – спрашиваю я, голос звучит хриплым шепотом, хотя в груди звучит громом. Не услышав ответа, я поворачиваюсь к Мидасу, но от быстрого движения головокружение усиливается. – Что ты наделал? – удается выкрикнуть мне, и мой голос громом разносится по комнате.

Мидас прислоняется к стене, засунув руки в карманы брюк, и спокойно смотрит на меня.

– Я? – спрашивает он и медленно качает головой. – О, это не я, Аурен. Это ты натворила. Всякий раз, когда нарушала правило. Всякий раз, когда пыталась от меня отстраниться. Я же тебя предупреждал.

От изумления я открываю рот, но Мидас, оттолкнувшись от стены, подходит ко мне, и теперь нас разделяет всего дюйм. Я поднимаю голову и смотрю на него: черты его лица освещены с разных сторон и переливаются яркими цветами. Его лицо плывет передо мной всякий раз, когда я моргаю.

– Думаешь, я не знаю, как ты сбегала из своей комнаты? Думаешь, не знаю о твоем визите к Мист вчера ночью? – спрашивает он, и в его голосе звучит что-то зловещее и бездушное. – Очень глупо с твоей стороны.

К горлу подкатывает тошнота, от напряжения на лбу выступает пот.

– Она послала мне весточку сразу же, как ты покинула ее покои, – сообщает Мидас и, обхватив мои плечи, до боли сжимает их. – Вот Мист верна мне. Какой должна была быть ты.

– Я и была!

И чем это для меня кончилось?

Мидас с отвращением качает головой.

– Аурен, тебе повезло, что ты для меня незаменима, – говорит он, и в его тоне сквозит предупреждение, которое все между нами меняет.

Вырвавшись из его рук, я отшатываюсь и ударяюсь плечом о стену. Тело тут же обдает жаром, все перед глазами мутнеет, застилается туманом, которого на самом деле нет.

– Как ты поступишь с Мист? – задаю я вопрос. – Позволишь своей новой невесте ее убить? – Мой голос эхом отражается от стен. Или это мне только кажется?

Мидас прищуривается.

– Все, что тебя должно интересовать, – то, как твои действия отразились на этом человеке.

Чувствуя, как к горлу подступает кислота, я снова смотрю на Дигби, перед глазами все плывет. Пытаясь до него добраться, я будто иду по переворачивающемуся кораблю. Я распутываю ленты, чтобы вытащить его отсюда, но спотыкаюсь о них и, упав на жесткий пол, кричу от боли. Перед глазами возникают цветные вспышки, ноги гудят от дрожи.

Стоя на коленях, я наклоняюсь к своему стражнику и легонько трясу его за плечо.

– Дигби, ты меня слышишь?

Ничего.

Трясу еще чуть сильнее, но ужасно боюсь причинить больше боли, чем он уже испытал.

– Дигби, проснись! – В моем голосе звучит паника.

Меня окатывает жутко горячей волной, и я странно себя чувствую, поскольку голова снова начинает кружиться.

И только тогда я понимаю…

– Что-то не так.

Сердце сильно бьется о ребра, словно сорвавшись с ритма. Я ощущаю вкус этого яркого света, застилающего мне взор, а тело горит от неестественного жара. Дело не в том, что я чувствую себя опустошенной после применения силы. Дело не в том, что потрясена от состояния Дигби.

Со мной происходит что-то очень и очень дурное.

Мидас подходит и встает передо мной, закрывая своей тенью.

– Да, ты, безусловно, испытываешь странные ощущения, но скоро привыкнешь.

– О чем ты? – слова звучит невнятно, веки свинцовые. – Что ты со мной сделал?

– Это всего лишь действие росы. Наверное, тебе плохо, поскольку ты впервые ее попробовала, да еще и выжата как лимон. Я удостоверился в том, чтобы ты получила большую дозу.

Меня охватывает ужас.

С губ срывается вздох, просачивается резкий страх.

Я шатаюсь, меня подхватывают лопасти водяной мельницы, вытаскивая с глубины, чтобы перевернуть и снова бросить вниз.

Я с трудом поднимаюсь, опираясь на край койки, где лежит Дигби.

– Ты… ты меня опоил?