Искра

– Я не позволю тебе забрать и его.

Мидас всего меня лишил, как и обещал. Он даже наше прошлое забрал. Но я не позволю Мидасу забрать и Слейда.

Во все глаза смотря на Мидаса, я почти забываю про стоящего за мной мужчину. С его губ срывается мрачный, грозный голос и скатывается по моей спине.

– Аурен…

– Не пользуйся своей магией, – оглянувшись на Слейда, умоляю я. – Он этого и ждет, хочет, чтобы тебя еще сильнее ненавидели и боялись. Не давай ему повод.

– Меньшего он не заслуживает.

– Да, но ты заслуживаешь большего, – шепчу я.

Между лопатками натягивается напряжение, но не от страха, что я на глазах у гостей противостою Мидасу. Мы по своей природе защищаем наши жизни, всеми силами стремимся выжить. Это врожденный инстинкт – тот, которому я всегда следовала. Мы рождены, чтобы защищать, выживать. Но сейчас моя цель заключается не в том, чтобы остаться в живых. Сейчас я хочу сражаться.

– Отведите мечи от моей фаворитки! – кричит Мидас, и стражники, вздрогнув, опускают клинки.

– Я не твоя фаворитка! – заявляю я, не волнуясь, что за нами наблюдают гости, не волнуясь, что королева Кайла мечет в меня молнии, а ее брат смотрит на меня с жалостью. – Король Ревингер не убивал принца Нивена. Принца убил ты. – Мой голос ударяет как хлыст, и у зевак вырывается громкий крик.

У Мидаса начинает дергаться глаз, по щекам от ярости расплываются два красных пятна.

– Вывести всех из зала!

От потрясения все стихают, а потом солдаты начинают оттеснять толпу, освобождая бальный зал. Но люди сопротивляются и злятся из-за того, что им приказывают уйти. Они так увлечены происходящим, хотят увидеть исход, хотят узнать, кто виноват на самом деле.

– Кто убил нашего принца? – кто-то требовательно спрашивает.

– Мы имеем право знать!

И снова хором звучат крики, в голосах звучит враждебность, когда стражники начинают применять силу, чтобы вытолкать всех из залы.

Мидас идет вперед, но снова резко останавливается, когда меня обступает Гнев. Не с угрозой, а стремясь защитить. Слейд тоже становится ближе, и тепло его груди обжигает мне спину.

От одного этого движения в глазах Мидаса появляется злоба. На него снисходит озарение, когда он смотрит на меня и на Слейда. Или, возможно, он осмыслил ранее сказанные мною слова.

Я не позволю тебе забрать и его.

И я не позволю, потому что…

– Он мой, – говорю я уверенным, решительным голосом, напоминающий рык оберегающей ярости.

От ненависти и потрясения, охвативших Мидаса, в моей груди урчит свирепое ликование.

– Так это был он? – стиснув зубы, выдвигает он обвинение.

– Как я уже пытался сказать твоему палачу, это точно был не я.

Все поворачивают головы в сторону поддельного Рипа, который ведет вперед пошатывающегося Дигби.

Я округляю глаза, сердце сбивается с ритма. Не только при виде моего стражника, вошедшего в эту ужасную залу, но и оттого, что впервые не вижу шлема фальшивого Рипа.

И хотя на нем все те же шипастые доспехи, я наконец-то вижу его лицо. С жадным любопытством я разглядываю его, очарованная бледной кожей, щетиной на подбородке, формой лица, и внезапно поражаюсь какому-то сходству.

Великие боги, поддельный Рип – чертов брат Слейда.

Они очень похожи. Если бы не различия, вроде более темных зеленых глаз, другого взгляда, более узкого лица и отсутствия ауры, я бы приняла его за Слейда.

– Сейчас же остановись, – приказывает Мидас.

Поддельный Рип и Дигби останавливаются недалеко от помоста, двое солдат подходят, чтобы взять их под стражу, а из толпы раздаются новые крики. Люди дерутся, когда их выгоняют, но стражники толкаются, живой стеной оттесняя гостей.

– Аурен, сейчас же подойти ко мне, – приказывает Мидас и показывает пальцем на место рядом с ним.

– Мы уходим, – заявляю я. В моем тоне слышна решимость. Я перевожу взгляд на Ману, брата королевы и ее советника. – С вашей стороны было бы разумно поступить так же. – На его лице мелькает тень сомнения, и он быстро переглядывается со своим супругом.

– Аурен, – грозно произносит Мидас.

– О, Мидас, отпусти ее, – беззаботно говорит королева Кайла, встав рядом с ним. – И без того очевидно, что она предана Четвертому королевству. Пусть лишится твоей благосклонности. Она это заслужила.

И хотя Кайла произносит эти слова с целью уязвить, они не оставляют на мне шрамов. «Да, – хочу сказать я. – Отпусти меня».

Мидас пытается придумать разрешение проблемы, и на его сосредоточенном лице отражается тревога. Он судорожно размышляет.

– С меня хватит, Мидас, – тихо говорю я. – Все кончено.

Последней хрупкой нитью, связывающей меня с ним, была моя вера в то, что он спас меня десять лет назад. Это было его искуплением. Но и эта нить оказалась перерезана, когда вскрылась его ложь.

Мидас считает, что может снова запереть меня в клетке и опоить дурманом, но Слейд никогда этого не допустит, не допущу и я.