Искра и Тьма (СИ)

— А на юге, у самого океана, — нараспев вещал Доброгост, весьма довольный тем, что его слушает так много народу, — стоит древний Вереспонь, волшебное место, дивный, чудный град…

— Да что в нем дивного? — перебил Девятко, обмакнув кусок хлеба в мед. — Огромный грязный базарный город. И называется он по-другому. Давным-давно уже его именуют Вередором. А Вереспонем он звался в незапамятную старину, когда мы, венеги, жили со всеми северянами: воиградцами, дубичами, болотниками, равногорцами и прочими — одним племенем. Звались тогда наши пращуры вересами; они-то и поставили этот город. Какой же ты книжник, ежели не знаешь, что Вередор таковым именуется вот уж тыщу лет?

— Да откуда ж вы все это знаете, милейший? — высокомерно поинтересовался писарь. — Вы даже и читать-то не умеете.

— Знаю, и все тут, — отрезал десятник. — Что мне ваша грамота? Я жизнь видел, в отличие от тебя, деревянная голова. Потому и знаю.

— Хорошо, соглашусь с вами, — через силу сказал Доброгост. — Истинно, Вередор является крупнейшим торговым местом. Это потому, что находится на древнем торговом пути, соединяющем южные страны с землями бывшей империи. А еще дальше на север есть град, именующийся Павсем; когда-то был он столицей империи. Половина града, восточная, легла на большой земле, другая же — на острове, и половинки разделяются узким перешейком…

— Говорят, на том острове живут чудища, — грохнул оглушительным раскатистым басом Злоба, вытирая вымазанные жиром ручищи об рукава. — И остров тот зовется Чумным.

— Тише ты, зверина, — толкнула его Искра. — Весь народ разбудишь…

— Не ворчи, княжна, — ответил Злоба. — Дружина привыкшая…

— Да, вы точно сказали, — согласился писарь. — Чумный остров, по-ихнему Плаг. Средоточие зла…

— Ну ты и сказочник, деревянная голова, — усмехнулся Девятко. — Насчет зла, может, и соглашусь, но с оговорками: чудищ там нет, а живут одни воры, пираты и разбойники. Есть еще чернокнижники; но они обособленны, ни с кем не общаются, хлопот соседнему сброду не доставляют. Хотя, конечно, ходит о них много слухов…

— Безмерно удивляюсь вашим познаниям, милейший, — сказал Доброгост. — Истину говорите, как есть чернокнижники. Последователи проклятого императора Карла Кровавогоi. Кости Карла там и хранятся; колдуны призывают дух его прийти, чтоб с его помощью наслать мор на все земли…

— Этим они и занимаются, поверьте, — вставил Сивояр. — Царь этот сейчас во тьме подземелья, и сам Дув ему друг.

— Ну, может, так оно и есть, — недоверчиво протянул Девятко. — Только все это, как говорится, вилами по воде писано…

Ярко светила луна. С реки доносились щебетание камышевки и кряканье диких уток, хлопавших крыльями.

— А вот у нас говорят, — спросила Искра Сивояра, — что вы ведун. Правда ли это?

— Может, и правда, — загадочно ответил он, поглаживая бороду. — Раз говорят, знать, неспроста.

— Интересно! — оживилась княжна. — Расскажите, что вы такого делаете, раз вы ведун?

— Да ничего, — немного помолчав, сказал Сивояр. — Ну, разве что… Я умею говорить с лесом. Слышать его. Вот, например, дуб, очень древний. Он тут главный и всё видит на вёрсты вокруг. Он-то и дает мне силу познавать тайны леса. Много лет я учился у него. Благодаря ему я слышу, о чем говорит зверье, о чем поет ветер, шепчутся деревья. Даже последняя животинка может обратиться ко мне за помощью.

Искра вдруг поняла, что Сивояр как будто изучает ее. В прищуре хозяина, в многочисленных морщинках вокруг серых, словно прозрачных глаз таилась насмешка. Доброгост между тем продолжал рассказывать об окружающем мире:

— На восток от Вереспоня, простите, Вередора, тянутся непроходимые болота. Чрез них напрямик течёт Горынь и, достигнув Шагры, поворачивает на север. На болотах живут болотники; о них мы ничего не знаем, кроме того, что они грязные и жестокие люди. В обычае у них многоженство, едят они всякую нечисть…

— Ты удивишься, деревянная голова, — в который раз перебил книжника Девятко, — но многие народы Залесья говорят про нас, венегов, то же самое…

— Хм… Ну уж не знаю, что сказать, уважаемый, — задумался писарь. — Наверное, вы, как всегда, правы. Но, позвольте, я продолжу. Шагра, великий лес, тянется от болот до Вечных, или Марнийских гор, а за ними — Восточный океан. Тамошний народ, марны, зовут океан Холодным. В предгорьях живут равногорцы; прозывают они Шагру Деодаром. Они во вражде с северянами. Хотя воиградцы — более точное название. Северяне они для нас. Дубичи тоже не жалуют Воиград. Но в открытую против них не идут.

— Да они вообще против них никак не идут, — возразил всеведущий Девятко. — Дубичи мирный народ, живут себе в своем лесу, никого не трогают. Но Воиград недолюбливают, тут ты прав, деревянная голова.

— А кто ж тогда совершает набеги на воев, скажите-ка мне, пожалуйста? — вспылил, наконец, Доброгост. — Иль вы будете это отрицать?