Искра и Тьма (СИ)

Дверь распахнулась. В помещение, шаркая ногами, вошли люди, и от них воняло падалью. Они схватили ее и выволокли на улицу. Руины окружали их — целый город заброшенных зданий и мутный свет, тонущий в непроглядном мраке, нависшем над мертвым городом, точно скала. Искра подумала, что, должно быть, так будет выглядеть Кремль… когда-нибудь.

Люди, источавшие трупный запах, в грязных полуистлевших рясах, с капюшонами, напрочь скрывавшими лица, бесцеремонно бросили девушку на доску размером с дверь и распяли на ней. А она смотрела на них с каким-то безразличием, как будто плавала в пруду среди водорослей и беззаботно проносящихся мимо рыб.

Люди подняли доску, положили себе на плечи и понесли. Искра приподняла голову и только сейчас заметила, что полностью обнажена. Однако этот факт ее нисколько не смутил, а прикосновения невесть откуда взявшихся на улице уродцев, уже знакомых ей по недавним снам, даже… порадовали.

Скоро уродцев стало так много, что процессия остановилась. Они, толкаясь, беспрерывно лапали ее, протягивая к ней чудовищно худые и длинные черные руки, покрытые полусгнившими клочками кожи. Вспыхнул голос, истерично возопивший: «Вот ваша царица — смотрите на нее, эггелы! Смотрите на нее!!!». Уродцы подняли жуткий вой, доска, с трудом удерживаемая людьми в рясах, тряслась под их напором, но затем все стихло.

Уродцы-эггелы в страхе отступили, люди в рясах опустили доску на жертвенник, представлявший собой грубо обтесанный валун. Кто-то приближался. Кто-то тяжелый, ибо каждый его шаг отдавался громом. В этот момент Искра словно очнулась и, взглянув на то, что к ней приближается, окаменела.

Искра пробудилась на полу. «Опять эти кошмары», — подумала девушка, с облегчением заметив зарождающуюся зарю, коснувшуюся первыми робкими лучами окон опочивальни.

С каждым днем девушку все сильнее тяготило одиночество. Она осталась одна: Буяну Горыня определил в служанки, и ей было не до княжны. С братом Искра всегда общалась мало.

Великий князь пришел к ней на третий день и пригласил в сад. Минут десять они неспешно прогуливались, наслаждаясь теплым ясным днем; под ногами мягко шуршала прошлогодняя трава, жужжали пчелы, пели птицы.

Они устроились на потрескавшейся скамье, притулившейся меж двух кустов, внешне отдаленно напоминавших медведей, ощетинившихся проросшими ветвями.

— Скажи мне, принцесса, — начал Мечеслав, закинув ногу за ногу и скрестив пальцы на колене, — как тебе здесь? Привыкаешь? Осваиваешься?

— Никак, — резко ответила Искра, чувствуя себя неловко в роскошном алом летнике с унизанными жемчугом и алмазами аксамитовыми вшивками на груди — даре Мечеслава.

— То есть плохо, — покачав головой, сказал князь. — Ничего, со временем попривыкнешь. Знаешь, а ты очень красива, — неожиданно произнес он с придыханием, придвинувшись поближе, осторожно поднеся ее локон к лицу. — Но, видать, на Андрюшу, — поспешно добавил он, отодвинувшись, — твоя краса не произвела должного впечатления. Он назвал тебя дикаркой.

Искра, которую порыв Мечеслава слегка напугал, не удержалась и фыркнула, услышав имя суженного.

— Да. Андрей нелюдим, — продолжал князь, — необщителен. У него свои увлечения, можно сказать, целый мир, — и он сидит в своей либрарии целыми днями, носа оттуда не кажет.

— И что? Если Андрей такой нелюдимый, — спросила Искра, — зачем ему жена?

— Хм… — Мечеслав, казалось, растерялся. — Адрюша единственный сын…