Искра и Тьма (СИ)

Было еще темно, едва-едва разожглась заря. По земле хлопьями стлался густой туман, лаяла собака, тихо стучал молот — кузнец непривычно рано встал за наковальню. По-прежнему не понимая, что он делает, князь поехал на запад.

С полей несло прохладой, на кустах в роще справа блестела капельками росы паутина. Военег миновал рощицу и, свернув по дороге на север, увидел движущееся навстречу конное воинство — оранжевый свет утра ярко разлился по сверкающим латам, вскинутые вверх копья, точно корабельные сосны, щиты с гербами, шелковые попоны… «Дубичи», — с замиранием сердца подумал князь.

Впереди ехал толстый, хмурый человек, внешне ничем не отличавшийся от остальных, но Военег узнал его. Спрыгнув с коня, князь нерешительно двинулся навстречу. Толстяк прищурился, поднял правую руку, остановился и тоже сошел с коня — дружина, словно тень, замерла на месте.

Они встали друг против друга в двух шагах.

— Ну, здравствуй, что ли, братец, — сказал толстяк. — Давно не виделись…

На глаза Военега против воли наворачивались слезы.

— Здравствуй, Борис, — сдавленно произнес он и протянул руку…

Борис как будто замялся, но потом, порывисто вцепившись в ладонь брата, притянул его к себе.

Братья крепко обнялись.

20. Кровью Ягненка

Однажды ночью произошел случай, сильно повлиявший на душевное и эмоциональное состояние Искры.

Готовясь к приезду гостей из Волчьего Стана, Мечеслав значительно увеличил количество слуг. Авксент, один из сановников, ближайший советник великого князя, лично отобрал и привез людей с окрестных деревень. В Кремле снова появились конюхи, дворники, плотники, половые, повара. Менелая, с подачи супруга, тоже обзавелась служанкой — миловидной девицей, к тому же беременной. За две недели до прибытия венежан Анея благополучно родила мальчика. Столь долго пребывавший в спячке и унынии дворец огласился звонким плачем младенца. Искра быстро привязалась к крохе и нянчилась с ним по нескольку часов в день. Мечеслав по такому случаю освободил Анею от ее обязанностей, и молодая мать всецело посвятила себя сыну, проживая в крыле для прислуги.

Искра сидела на кухне, за столом, на котором две дородные женщины раскатывали тесто, резали капусту и разделывали мясо. Она ела яблоко. Рядом пожилой слуга Гриша точил кухонные ножи.

— Скажи мне, Гриша, — обратилась к нему Искра, — почему его величество так и не представил нам свою супругу? Что с ней такое?

Гриша медленно положил нож на стол и внимательно посмотрел на княжну, прикусив при этом губу.

— Ведьма она! — выпалил он и с опаской осмотрелся. — Ведьма, как есть. Покойный князь-батюшка Блажен привез ее откуда-то с Равногора, только откуда — это мне незнамо, и насильно навязал ее нынешнему великому князю, то есть — Мечеслав Блаженичу. А, как известно, курченские короеды — все сплошь безбожники и колдуны. И дьяволицы, — прибавил он, подумав.

— Нельзя судить о людях по одному человеку, — сказала Искра, ловко закинув огрызок в корзину у противоположной стены.

— Может, оно и так, — буркнул Гриша. — А только у кого ни спросишь, все в один голос утверждают, что оно… того.

— Чего?

— Да вот, к примеру, сказывали мне: поклоняются они, короеды то есть, некому божеству, коему в полночь, раз в год, преподносят в жертву сердце девственницы! Только представьте себе, госпожа!

— Представляю, — ответила Искра, вздрогнув и тут же улыбнувшись. — А какие грехи у царицы Менелаи?

— Ох, — покачал головой Гриша. — Не мне ее судить, но только какая жена добропорядочная, тем более царица, ляжет под стражника, а потом еще будет похваляться этим перед всеми? Мол, вот каков стражник-то — богатырь, не то что супруг законный! А еще она, окаянная, была любовницей Льва и хотела отравить мужа, но Мечеслав Блаженич оказался крепким мужчиной — выжил. И, опосля смерти Льва-братоубийцы от сердечного удара, проявил неслыханную милость — ради сыновей простил и принял обратно ее, окаянную. Вот таков нашкнязь, дай бог каждому. Но Менелае-то это вряд ли помогло — сошла ведь с ума, вредительница. И поделом.

Наступила та роковая ночь. Искре не спалось: услышанное не выходило из головы. Взглянув в окно, на полную луну, девушка подумала, что уже и верно глубокая ночь. И пусть, что из того? Все равно завтра очередной пустой день. Может, заглянуть в библиотеку, почитать что-нибудь? Ведь от скуки помрешь. Хотя она совсем не любила читать, и вообще в Волчьем Стане этим занимался разве что Доброгост.

Андрей чурался ее. И пусть. Он ей совсем не нужен. Это странно, ведь она приехала к нему… Все равно плевать.

Тут до нее донеслись крики. Она села и прислушалась. Крики не прекращались, и шумели женщины. «Чего это прислуга так разбушевалась? Они что, сошли с ума, в такой поздний час выяснять отношения, да еще и в царских покоях?» Девушка прислушалась, о чем спорят, но не поняла ни слова. Решив, что она все равно не заснет, пока не выяснит, в чем дело, Искра зажгла свечу и, накинув восточный халат, побежала к выходу из опочивальни.