Искра надежды

– Вы совершаете ошибку, – ответил Хью. – Сообщаю вам из вежливости.

Квандт отвернулся и заговорил по рации на плече.

– Входим внутрь на счет: пять… четыре… Назад! – внезапно оборвался его голос. – Повторяю… отбой!

Именно с этого слова – abort[3] – и начался настоящий кошмар.

Резко вскинув голову вверх, Хью увидел то, что и Квандт. Парадные двери клиники внезапно распахнулись, и на крыльцо вышли две женщины.

Когда мать Рен еще жила с ними, она держала на книжном шкафу в гостиной паучник. После того как она ушла, ни Рен, ни отец ни разу не вспомнили о том, что его нужно поливать, но паучник, казалось, решил бросить вызов смерти. Растение выросло из горшка, и удивительные зеленые усы потянулись к окну, вопреки всем законам логики и земного притяжения.

Вот так же, как этот паучник, чувствовала себя и Рен, тянувшись к свету каждый раз, когда открывалась дверь, – туда, на улицу, где был ее отец.

Но из здания вышла не Рен. Она понятия не имела, что же сказал ее отец Джорджу во время их последнего телефонного разговора, но это сработало. Джордж убрал палец с курка и велел ей отодвинуть диван, которым он подпирал дверь. И хотя заложники не могли свободно общаться, не боясь быть услышанными Джорджем, от одного к другому по кругу пробежал ток. Когда стрелок приказал Рен отпереть замок, в ее сознании даже забрезжила надежда, что она может выбраться отсюда целой и невредимой.

Джой и Джанин вышли первыми. Потом Джордж велел Иззи выкатить на кресле-коляске доктора Уорда. Рен подумала, что ее тоже отпустят, но Джордж схватил ее за волосы и рванул назад. На пороге обернулась Иззи, и лицо ее помрачнело, когда Рен едва заметно покачала головой. Возможно, это единственный шанс доктора Уорда выбраться отсюда. Ему так больно. Она обязана увезти его отсюда – она же медсестра. И прекрасно об этом помнит.

– Ре-е-ен… – с сожалением протянула Иззи, но Джордж захлопнул за ней дверь и задвинул металлическую задвижку. Он отпустил Рен только для того, чтобы она вновь подвинула диван и подперла им дверь.

Девушка ощутила, как внутри у нее нарастает паника. Быть может, Джордж намеревался отомстить ей за то, что она его ранила? Теперь она оказалась один на один с этим животным. Взгляд ее скользнул на лежащее на полу тело Оливии. Нет, не один на один…

Быть может, тетушка Бекс сейчас вместе с Оливией, там, куда попадают после смерти. Быть может, они обе уже дожидаются Рен.

Джордж опустился на диван, которым подпирали дверь, и обхватил голову руками, не выпуская оружия, и Рен не могла отвести от него глаз.

– Ты меня застрелишь? – выпалила она.

Джордж удивленно взглянул на нее, как будто не ожидал, что Рен когда-либо решится задать этот вопрос. Она заставила себя посмотреть ему в глаза. Один его глаз едва заметно косил вправо, не настолько сильно, чтобы Джордж казался странноватым, но достаточно заметно, чтобы вызвать внимание. Рен гадала, сознательно ли он выбирает, в какую сторону смотреть.

– Застрелю ли я тебя? – Джордж откинулся на подушки дивана. – Зависит от обстоятельств. – Он потер щеку забинтованной рукой.

В детстве Рен часто обхватывала ладошками папино лицо, чтобы пощупать его щетину. При этом едва слышалось такое… потрескивание, и отец улыбался, пока она играла с его щетиной, как на инструменте…

Все произошло слишком быстро. Всего секунду назад Джанин Дегерр была заложницей – и в следующее мгновение она уже в медицинской палатке, ее осматривает парамедик. Она огляделась вокруг, пытаясь найти Джой, но других заложников, с которыми она вышла из клиники, нигде не было видно.

– Мадам, – обратился один из спасателей, – посмотрите на фонарик.

Джанин резко повернулась к парню, который был, наверное, ненамного моложе ее – а ей было двадцать четыре, – и прищурилась, когда он стал размахивать маленьким фонариком у нее перед лицом.

Джанин всю трясло. И совсем не от холода, а от шока. Голова до сих пор болела от удара в висок пистолетом. Один из спасателей на подходе к палатке накинул на плечи Джанин серебристое термическое одеяло, похожее на те, которые бросают на плечи марафонцам на финише. Да, наверное, она тоже пробежала марафон, образно выражаясь. И уж совершенно точно пересекла финишную черту.

Солнце садилось, начинали оживать тени, и становилось все сложнее различить, где реальность, а где лишь причудливая игра света, количество которого сходило на нет. Всего пять минут назад Джанин, возможно, находилась в самой опасной ситуации в жизни, и вот она уже здесь, под тентом палатки, в окружении полиции и врачей, и к ней возвращается чувство защищенности.

Переступив порог, она обернулась и вытянула шею в поисках Джой. Быть может, ее тоже отвезли в больницу, как и доктора Уорда. А возможно, как только Джанин оказалась вне зоны слышимости, Джой произнесла: «Уберите эту суку от меня подальше».

– Думаю, нам следует за вами понаблюдать, – заявил парамедик.

– Со мной все в порядке, – передернуло Джанин. – Честно. Я просто хочу вернуться домой.

– С вами может кто-то остаться на ночь? – нахмурился он. – На всякий случай.

– Да, – соврала она.

Рядом с ней присел полицейский.