Искра надежды

— Понятия не имею. После того как она все же решила, что цвет моей кожи не отменяет необходимости сделать аборт, я отказался. Я хорошо себя знаю и осознавал, что потворствовал себе как пьяному. Я был опьянен негодованием, как будто накидался джином. Не мог прикоснуться к ней точно так же, как не смог бы прикоснуться к пациентке, находясь подшофе. А если ей во время процедуры станет больно? Она может подумать, что это я нарочно, из мести. А если бы возникли осложнения? Они бы лишь укрепили ее в убеждении, что я менее квалифицирован из-за цвета кожи. — Он покачал головой. — Как сказал доктор Кинг, «конечно, закон не может заставить белого любить меня, но он не позволяет ему меня линчевать, и, по-моему, это крайне важно».

— А мне кажется, когда дело доходит до прерывания беременности, цвет кожи — последнее, что приходит на ум.

Доктор Уорд с удивлением поднял голову.

— Да что вы, мисс Иззи! Когда дело доходит до прерывания беременности, цвет кожи — первое и самое главное, что приходит всем на ум. — Он кивнул на Джанин. — Вы знаете, она исключение из правил. Среднестатистический противник абортов — это… — он понизил голос, — белый мужчина средних лет.

Иззи посмотрела на Джорджа Годдарда — тот краем рубашки полировал рукоять пистолета. Они слышали, как он упоминал о дочери, знали, что у него личное отношение к этой клинике. И, разумеется, не каждый активист подходил под указанный профиль. И все же…

— Почему? — не поняла Иззи.

— Потому что они пытаются вновь сделать Америку страной для белых.

— Но аборты чаще делают темнокожие женщины, чем женщины с белой кожей…

— Не имеет значения. Им вообще наплевать на уровень рождаемости у цветных женщин. Они просто используют их, как использовали уже на протяжении многих столетий, чтобы продвигать свои расистские идеи. Вы видели эти рекламные щиты о геноциде цветных?

Иззи видела. Эти щиты выросли на скоростных магистралях на Глубоком Юге[15]. Милый темнокожий малыш и слоган: «САМОЕ ОПАСНОЕ МЕСТО ДЛЯ АФРОАМЕРИКАНЦА — В УТРОБЕ МАТЕРИ». И портрет президента Обамы со словами: «РАЗ В 21 МИНУТУ ПРЕРЫВАЕТСЯ ЖИЗНЬ НОВОГО ПОТЕНЦИАЛЬНОГО ЛИДЕРА».

— Их поставили белые. В этой стране раса — вопрос не только безопасной прогулки в парке, — продолжал доктор Уорд. — Когда противники абортов представляют свои протесты как антирасистские, кажется, будто они пытаются помочь темнокожим женщинам. Однако закон, запрещающий прерывать беременность темнокожей, также запрещает делать аборт и белой — так что же кроется за этой с виду антирасистской картинкой? А вот что: только у белой женщины может родиться белый ребенок, но белая женщина не остается традиционной домохозяйкой, а трудится где-то там, «на работе», и уже подсчитано, что к 2050 году белые окажутся в меньшинстве. Когда посмотришь на положение вещей с этой стороны, становится яснее, ради кого и против кого на самом деле устанавливают эти рекламные щиты. — Заметив выражение лица Иззи, он едва заметно улыбнулся. — Полагаете, я потерял слишком много крови?

— Нет-нет. Я просто никогда раньше об этом не задумывалась.

Доктор Уорд оперся спиной о диван.

— А я только об этом и думаю. — Он посмотрел на повязку. — И вы чертовски хорошая медсестра.

— Перестаньте со мной заигрывать, — шутливо улыбнулась Иззи.

— Вы немного костлявы и бледноваты, на мой вкус, — подшутил он в ответ.

— О, как жаль! А вы, — прищурилась она, — как единорог![16] Умный мужчина, которого женщинами не напугать. Мне думается, вы, должно быть, самый ярый феминист, которого я когда-либо встречала.

— Можете не сомневаться! Я люблю женщин. Всех без исключения.

— Без исключения? — скосила Иззи взгляд на Джанин, лежащую на полу без сознания.

— Без исключения, — подтвердил доктор Уорд. — И их нам тоже следует любить. — Он повернулся к Иззи. — Нравится вам это или нет, вы все в одной лодке.

Рен пришла сюда не для того, чтобы прерывать беременность! Невероятное облегчение охватило Хью. Так значит, его дочь держат в заложниках лишь потому, что она заранее позаботилась о том, чтобы не забеременеть.

Но она не хотела, чтобы он знал об этом. Хью отвез бы ее сам, если бы она попросила. Почему она не попросила его? Почему обратилась к Бекс? И почему сестра ничего ему не сказала?

Он видел, что Бекс ждет прощения, ждет, что Хью скажет: «Ты ни в чем не виновата». Но у него язык не повернулся. Потому что, если бы не Бекс, Рен бы здесь не было. Тогда Хью пришлось бы признать, что во всем виноват только он один.