Искра (СИ)

— Ты так ничего и не понял… — посиневшие от удушья губы шевельнулись на белом лице. Глаза заполняла тьма, зеленая радужка почти скрылась, оттесненная сильно расширившимися зрачками.

Маска ярости и боли…

— Я ЛЮБИЛ ГВИУРА! — Буквально выплюнул он. — Я любил!.. Всегда… с тех самых пор, как увидел своего жениха на свадьбе! И плевать мне, с кем я там встречался до этого! Я и лицо то уже забыл твоего Дажерти! Гвиур был для меня всем! Это он меня не любил. А я ради него был готов на что угодно. Даже воспитывать его сына от соперницы! И тебе придется меня убить! Иначе я сам … своими руками… УБЬЮ ТЕБЯ!!!!!!!!!!!!

Проговаривая все это, Асин, поднявшись с кресла, медленно наступал на старшего брата, сжимая в руках выхваченный из его же ножен кинжал. Ковур медленно пятился к дверям, не отводя завороженного взгляда от широкой матовой полосы стали. Наконец, он уперся спиной в арку входа и, резко повернувшись, вылетел за дверь, захлопнув створку перед самым носом невменяемого брата. Лязгнул наружный засов, и рычащий голос лорда приказал никому не входить и никого не выпускать из комнаты.

Асин же, бездумно покачавшись с пятки на носок, вдруг нежно-нежно приложил трофейный клинок к шее …и резко дернул руку вниз, сразу же заваливаясь назад под напором выхлестнувшей из перерезанной артерии крови.

Ахнув, Рэниари суматошно провернул рычаг и вылетел наружу. Отчим был еще жив, когда юноша подхватил его, тщетно пытаясь пережать смертельную рану. Рэни так никогда и не узнал, что в этот миг видел уходивший за грань супруг отца, до синяков сжимавший перебинтованную руку пасынка.

Во всяком случае, на обескровленном лице Асина успела еще вспыхнуть и тут же погаснуть счастливая улыбка…

Осторожно опустив тело на ковер, Рэниари машинально заозирался, пытаясь понять, чем можно вытереть измазанные в крови руки. В конце концов, функцию полотенца выполнила штора. И юноша вновь безмолвно отступил в полумрак потайного коридора. Пора было подумать о выживших.

…Стены собственного замка давили на сознание. Хорошо хоть кандалы не одели. Видимо не нашли в суматохе. И на том спасибо. Вот уж судьба — кочевать из одной темницы в другую!

Баррэт как можно удобнее устроил в кровь избитое тело на охапке соломы, подтянув голые ноги к груди и обняв их руками, в безнадежной попытке сохранить хоть крупицу тепла. На Вориндо-риве не было и клочка ткани: когда в спальню к молодым супругам ворвались враги, Сэриэль только-только сытым котом выполз из-под старшего супруга. А Барр собирался вплотную заняться изнывающим от нетерпения Лотэ. К чести всех троих надо признать, что досадное отсутствие одежды не помешало им схватиться за оружие, как только рухнули двери покоев. Хоть воин и ночевал в своих покоях, а не в казарме, но клинки по привычке держал рядом с постелью. Хотя, конечно, мало есть в мире более комичных вещей, чем скачущие голышом парни, мотыляющие собственными причиндалами из стороны в сторону. К тому же у паршивца Лотэ, так и не получившего удовлетворение, как стоял его член, так и продолжал стоять, несмотря на все кульбиты своего хозяина. Солдаты противника по достоинству оценили предложенное зрелище. Но ухмылки с их лиц и начавшийся было хохот мигом стерли два клинка в руках разъяренных Лотэ и Баррэта. Не ожидавшие подобной прыти враги в первый же миг боя потеряли троих, слишком расслабленных при виде потешных голышей. Умница Сэриэль, чтобы не мешаться под ногами, мигом кувыркнулся с кровати в сторону, предоставив мужьям поле деятельности. У Вориндо-рива была призрачная надежда выдавить противника обратно в коридор и забаррикадироваться в покоях, но она пошла прахом, когда в спальню ворвался еще десяток солдат в полных доспехах, и какой-то мерзавец выволок из-за шкафа Сэри и приставил к его горлу меч, потребовав сдаваться. И Лотэ, и сам Баррэт, не сговариваясь, тут же опустили клинки, хотя их младший брыкался и орал, чтобы они не смели обращать на него внимания. Но было уже поздно — старших супругов ловко скрутили, швырнув на смятую постель. И солдаты, похохатывая и отпуская сальные шутки, окружили свою беспомощную добычу. Барр почувствовал, как чья-то грубая рука по-хозяйски сжала его ягодицу, ребром ладони потерев щель, а другая рука уже в латной перчатке больно прижала его поясницу к постели, не давая дергаться. Рядом вскрикнул Сэри, и забился в своих путах Лотэ, пытаясь уйти от чужих прикосновений. А шуточки солдат становились все похабнее, а лапание все развязнее…

В какой-то миг, чудом извернувшись, Вориндо-рив сумел впиться в чье-то предплечье всеми зубами, не обращая внимания на вопль боли, раздавшийся над головой и посыпавшиеся на него удары. Баррэту было уже все равно, и он только сильнее стискивал зубы на жилистом запястье врага, с рычанием прогрызаясь до самой кости и не обращая внимание на заполнивший рот мерзкий привкус крови пополам с гарью. Били его, кажется, всей толпой. В конце концов, сильный удар по голове вырубил воина.