Искра в ночи

– У тебя совершенно не получается притворяться, будто ты не замечаешь, – сказал он, когда я, забывшись, снова уставилась на него. – Тебе кто-нибудь говорил, что ты плохая притворщица?

Я покачала головой.

– Может быть, тебе стоит носить накладные усы? – спросила я.

Он громко расхохотался, и, наверное, от испуга я тоже рассмеялась. Рассмеялась впервые за несколько месяцев.

– Хорошая мысль, – сказал он, постучав себя по губам. – И я уже почти час не вспоминаю о болях. Может быть, это вино так подействовало.

Я поняла намек и поднялась из-за стола.

Он проводил меня до порога.

С тех пор мы больше не виделись. Но на сей раз я хотя бы не вздрогнула, когда мы на прощание пожали друг другу руки.

Да, Бет, я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Ты думаешь, это как будто история из книжки, как будто сказка «Красавица и Чудовище». Но я слишком самолюбивая и легкомысленная для Красавицы, а он, в отличие от Чудовища, не превратится в прекрасного принца. Как бы там ни было, когда я встречу своего суженого, он не станет исходить сарказмом и всегда будет меня называть только по имени.

Чтобы совсем уж тебя успокоить, скажу: у Джеймса в Лондоне есть невеста. Он говорит, она очень красивая. Сначала я не поверила, но он показал мне ее фотокарточку, которую хранит у себя в рюкзаке вместе с другими вещами, без которых не может жить.

Теперь я за него спокойна. И за себя тоже. Я рада, что можно не опасаться никаких нежелательных проявлений. И мы можем быть просто друзьями.

1 мая 1919 года

Дорогая Бет, я надеюсь, у тебя все хорошо, и ты просто безумно счастлива или слишком занята делами, чтобы писать письма. Но я все равно продолжаю писать, исходя из того, что тебе наверняка интересно узнать о моей увлекательной жизни, где каждый следующий день не отличается от предыдущего.

Из всего интересного только домик в лесу и Великан Джеймс.

За месяц, прошедший после моего последнего письма, если принять во внимание, что мы с тобой существуем в разных мирах и разных временах, я не видела его ни разу. Но все это время мы как бы общались, оставляя друг другу маленькие подарки: баночку с медом, птичьи косточки, красивые камни, которые он расколол надвое – кварц и пирит. Я оставила ему записку: «Надеюсь, тебе уже лучше». В ответ он оставил записку: «Надеюсь, ты весело проводишь время, и у тебя куча поклонников на радость маме».

В прошлую субботу родители уехали на конференцию по промышленному оборудованию. Они выехали очень рано, а поскольку я тоже проснулась, то решила сходить в лес пораньше. Подумала, вдруг я застану Джеймса?

И да, он был на поляне, пилил бревна для крыши.

– Так вот чем ты занимаешься целыми днями! – воскликнула я.

Он рассмеялся.

– Ну, так надо же чем-то заняться. – Он отложил пилу и выпрямился в полный рост. Теперь, при свете дня, я разглядела, что вены под сморщенной кожей у него на щеке и на шее похожи на корни старого искривленного дерева. – Что нового, Олсток?

Он подошел ко мне, пряча руки в карманах. Я сказала, что в городе два человека заболели испанкой, но уже пошли на поправку, и что я два раза ходила в кино, но только с Хьюбертом и Гордоном.

– В городе только и говорят что о Фестивале света, – добавила я.

– Ты идешь? – спросил он.

– Все идут. – Я взяла в руки одну из дощечек, которые он выпилил из бревна, и беспечно провела пальцем по ее шероховатым краям. – Такое нельзя пропустить.

– Почему же такое нельзя пропустить? – спросил он, передразнивая меня.

– Ну, я не знаю. – Разговор получался игривым, и мне это нравилось. Ярко светило солнце, в воздухе веяло утренней прохладой, мы улыбались друг другу. – Там есть на что посмотреть. Провести время с пользой и удовольствием. Покататься на аттракционах. Увидеть потрясающие изобретения. Приобщиться к техническим достижениям и чудесам стремительно развивающейся промышленности. – Голосом ярмарочного зазывалы я почти слово в слово повторила текст объявления, которое прочитала в газете.

– Промышленность развязала войну, – сказал он, пожав плечами. – Промышленность – это худшее в мире зло.

Я возразила:

– При чем здесь промышленность? Войну развязали люди.

– Ты читаешь газеты, Олсток? Ты не видишь, к чему все идет? Все ради того, чтобы изобретать новые способы уничтожения всех и вся. Все ради денег. Добро пожаловать в жестокий промышленный век, Ленор. Ты даже не понимаешь, в какое время живешь.

– Это чудесное время. И меня не волнует, согласен ты или нет.

Джеймс молчал, явно не убежденный моими словами. Мне не хотелось затевать спор в такой хороший весенний день, и особенно – с единственным человеком на свете, с кем мне было легко и приятно общаться. Я кивнула на камни, которые он разложил на подоконнике.

– Если тебе интересно найти настоящее сокровище, я знаю, где спрятан святой Грааль, – сказала я.

Он удивленно приподнял брови.

– По крайней мере, я знаю одну хорошую пещеру, – добавила я.