Искра в ночи

Адри выглянула в окно, выходившее на задний двор и сарай. Ей стало неуютно от этого слова, и она искренне не понимала, почему Лили ее любит, хотя совершенно не знает.

– У меня есть один щекотливый вопрос, – наконец проговорила она.

Лили с любопытством склонила голову набок и взяла губами зернышко попкорна, которое шутки ради положила себе на плечо.

– Что будет с Галапагосой?

– С ней все будет в порядке, она же со мной.

– Но… когда ты… когда тебя уже здесь не будет.

– Да, я понимаю, о чем ты. Не знаю. Начнем с того, что тот, кто забрал ее из дикой природы, изначально не должен был этого делать. Если задуматься в долгосрочной перспективе.

– Как ты думаешь, она сможет вернуться в дикую природу?

Лили хмуро уставилась в окно.

– Она крепкая старушка. Если бы мне хватило смелости, я бы куда-нибудь ее увезла и отпустила… Диким животным надо жить в дикой природе. Но она всю жизнь прожила в неволе.

Они обе смотрели в окно на огромную черепаху, которая высунула голову из сарая и глядела на пастбище.

– Но я думаю, она бы справилась. – Лили вздохнула. – Она нас всех переживет, вот увидишь.

– Лили? Как думаешь, ты меня не забудешь? Когда деменция станет хуже?

Лили моргнула, и уголки ее губ опустились.

– Я не знаю. Мне хотелось бы пообещать, что я буду помнить тебя вплоть до своего смертного часа. Но я не могу обещать. Старость – паршивая штука, Адри. Я рада, что тебе еще долго-долго не надо будет об этом тревожиться.

Адри кивнула.

– Да.

– Только не засыпай, – сказала Лили чуть погодя. – Я не хочу, чтобы этот вечер заканчивался. Если ты заснешь раньше меня, я что-нибудь напишу у тебя на лбу. Я пукаю. Что-нибудь в этом роде.

Но минут через двадцать Лили сама начала клевать носом. В какой-то момент она проснулась, зевнула и потянулась.

– Великолепное ощущение, правда? Когда в доме есть кто-то, кто не спит, когда ты уже дрыхнешь, – сказала она и снова заснула.

Адри оглядела комнату, все старые книги, когда-то принадлежавшие Ленор, Бет и Кэтрин. Никогда в жизни ей не было так одиноко, и она не понимала, откуда взялось это чувство. Она размышляла о библиотеках, использованной жевательной резинке, автобусных остановках, красных сигналах светофора и маленьких круглосуточных магазинчиках. Обо всем, чего она раньше не замечала или считала идиотизмом, и даже о том, что категорически ей не нравилось. Обо всем, что она принимала как данность и больше уже никогда не увидит. Танцоры скользили по экрану телевизора под старомодную музыку.

– Лили? – прошептала она. Лили даже не пошевелилась. – Можно я тебе что-то скажу? – Лили дышала ровно и глубоко, и было ясно, что она крепко спит. – Мне кажется, мое сердце было разбито всю жизнь, – прошептала Адри. – И я даже этого не замечала. И я даже не знаю, что именно его разбило.

Это гнетущее ощущение происходило не от очевидных причин: не от потери родителей, которых Адри не помнила, ни от детства в приюте. Как будто оно родилось вместе с ней, как будто оно было предвечным.

Лили еще плотнее закуталась в плед и захрапела. Отсветы телеэкрана мерцали у нее на лице.

Глава 8

Даже если Лили и знала, что 27 декабря у Адри день рождения, она об этом забыла, чему Адри была только рада. День рождения наступил и прошел без фанфар, а 30 января Адри и три других колониста – Саба, Д’Анджело и Алекса – отправились на Западное побережье, в рекламный тур в честь Экспедиции.

График был очень плотным. Тур начинался с Нью-Йорка, где в их расписании значились три утренних выступления – и еще много дел после полудня. Стилист пришла рано утром, подобрала им одежду и сделала девушкам макияж. (Ей чуть ли не с боем пришлось продираться сквозь спутанные, давно не чесанные волосы Адри.) Специалист по связям с общественностью давал им инструктаж прямо в машине. Адри было неуютно. Она не привыкла заботиться о своем внешнем виде, и ее уложенные волосы и накрашенное лицо казались странными и как будто приклеенными.

– Убедите налогоплательщиков и держателей акций, что они делают выгодное вложение. Убедите их, что вы окупаете свое содержание. Адри, учись улыбаться.

Они пили кофе с принимающей стороной и повторяли все те же тезисы: Марс богат минеральными ресурсами, что оправдывает затраты на их разработку, на Марсе четыре времени года, как на Земле, и 664 дня в году. Адри и Саба излагали техническую информацию, а Д’Анджело с Алексой очаровывали инвесторов своим обаянием.

Раньше Адри видела Манхэттен только по телевизору. В тот вечер она сидела в их общей гостиной в оте ле, что располагался почти в самом центре, и смотрела в окно на старый город, на пустующие небоскребы бывшего финансового квартала, мерцавшие в свете заката. Эта часть острова была темной, полузатопленной, непроходимой – больше непригодной для жизни. На улицах плескалась речная вода. На крышах некоторых заброшенных башен еще горели гигантские электронные вывески. «Пользуйтесь мылом “Айвори”», – призывала одна из них.