Искра в ночи

В первый день нам повезло: сразу от Ханаана нас подвезла богатая пара на новеньком «Бьюике». Потом были еще две попутки, и мы много часов шли пешком, поэтому и одолели такой долгий путь. Мне никогда не забыть потрясения, которое я испытала в то первое утро.

Я смотрела в окно машины, и мое сердце обливалось кровью. Город за городом, миля за милей, мы проезжали мимо покинутых и опустевших участков: земля словно раздетая – голая и пересохшая, – унесенная ветром, совершенно безликая, как сердце пустыни. Мама всегда говорила, что когда она только приехала в Канзас, все, что можно было увидеть впереди, были высокие травы и птицы.

Поездка была медленной и опасной, наносы пыли во многих местах покрывали дорогу, грязь толстой коркой ложилась на лобовое стекло. Временами водителю приходилось высовывать голову из окна, чтобы просто видеть дорогу. Но нам повезло: мы не раз проезжали мимо людей, которые застряли в пути, у них в машинах замкнуло электропроводку, или же они просто увязли в пыли.

Мне всегда представлялось, что Ханаан был эпицентром бурь. Но проехав многие мили, я поняла, что мы были всего лишь песчинкой в пустыне потерь. Эллис, многие говорят, что это мы разорили землю и довели ее до такого плачевного состояния. Если это правда, то откуда у нас такая способность к разрушению? И сможем ли мы все исправить?

Я не знаю, что заставило меня направиться на восток, а не на запад, когда я упаковала наши немногочисленные пожитки, подняла Бизи с постели и потихонечку вынесла ее из дома, – я не знаю, почему встала ловить машину именно с той стороны дороги, а не с другой. Мне нравится думать, что это какой-то внутренний компас, подсказывающий направление. Но, скорее всего, это был просто минутный порыв, никак не связанный с выбором правильного пути.

Все время, пока я стояла на пыльной обочине, меня подмывало вернуться. И я чуть было не развернулась и не поплелась назад в дом, уже чувствуя поражение.

Но тут вдалеке появился «Бьюик» и остановился, поравнявшись с нами.

И через пару минут мы уехали.

Бизи не простила меня за то, что я ее увезла. Вначале она была слишком сонной и не понимала, что происходит. А теперь она не понимает, что у меня не было выбора. Наверное, вы с мамой тоже не понимаете.

Сегодня утром мы слышали, что конец света в Канзасе все-таки не наступил, но до этого было недалеко: прошлой ночью грянула такая буря – всем бурям буря. Говорят, пыль поднялась в воздух на десять тысяч футов и простерлась до самого Нью-Йорка и на три сотни миль в океан, осыпав корабли в открытом море. Здесь мы видели только, как пыльная дымка закрыла солнце.

Единственное, что придает мне сил идти дальше, это надежда, что Бизи станет лучше, и что в Канзасе все станет лучше, и я смогу вернуться к тебе. Хотя я не знаю, вернусь или нет, и не знаю, будешь ли ты меня ждать.

Я надеюсь, ты нашел письмо, которое я оставила у твоей двери. Его написала Ленор нашей маме. Надеюсь, оно объяснит кое-что из того, что я не успела тебе объяснить до отъезда. Есть и другие письма, но их Ленор писала маме еще до того, как я родилась, и эти письма я оставила ей. Оставила их на кухонном столе и, немного подумав, оставила и свой дневник. Сейчас мама уже наверняка его прочитала. Теперь она знает о нас. Надеюсь, у тебя не будет проблем. Но я больше не хочу никаких секретов.

«Доверься мне, – так ты сказал мне однажды. – Дай мне тебя спасти».

Но сейчас уже ясно, что ты нас не спасешь, и мама нас не спасет, и бог не спасет, и «Электрика» тоже.

Поэтому мы попытаемся спастись сами.

P. S. Пожалуйста, скажи маме, что у нас все хорошо. Я слишком зла на нее, чтобы ей писать, и, наверное, она тоже злится и не захочет читать мои письма.

С любовью,

Кэтрин.

5 августа 1934 года

Дорогой Эллис, прошло еще два дня, и мы добрались до Гаррисберга – то пешком, то на попутках. Обычно, если мы идем пешком, я сажаю Бизи на спину. Каждый вечер я пересчитываю наши деньги, и нам никогда их не хватает.

Сегодня мы встретились с группой переселенцев, что поглотила нас, словно большая галактика, вихрем закрученная вокруг маленькой. Мы поделились друг с другом новостями и немного – едой, а потом распрощались, и каждый пошел своей дорогой. Люди скитаются по всей стране, пересекаясь друг с другом: несут чемоданы, встают лагерем у дороги или спят прямо в машинах. Мы тоскуем по дому, но здесь, в сосновых лесах, что простираются на многие мили, дышится так хорошо и свободно! Мы видели много красивого и безобразного – аэроплан, за которым по небу тянулся плакат «Курите сигареты “Лаки страйк”», холмы в легкой дымке и клубящиеся туманом озера, словно картинки из книги сказок.

Но что меня бесит, так это то, как на нас смотрят люди – словно мы переносим какую-то заразу, которую им не хочется подхватить.

Вчера ночью Бизи меня удивила.

– Как же ты выйдешь замуж за Эллиса, если он в Ханаане, а мы в Нью-Йорке? – спросила она. Она всегда подмечает больше, чем можно подумать.

– С чего ты решила, что я собираюсь за него замуж? – спросила я.