Искра. Волчьими тропами

— Ты капризничаешь, — удивилась Искра, хорошо помня, что вчера мальчик с удовольствием уплетал поджаренные на скорую руку тончайшие кусочки мяса. Остальное она собиралась долго тушить, так как слышала, что иначе можно подцепить какую-то заразу от мяса этого хищника.

Торр перевёл взгляд на дядю и прежде, чем мужчина выразил своё желание пойти на охоту за «мамонтом», перебила дурацкую инициативу:

— У нас других дел полно, которые не терпят задержки, — и тут её осенило! — Но если твои лохматые быки поделятся с нами шерстью, то это было бы здорово.

— Шерстью? Мне их что, стричь? — опешил Торр.

— Бери мою шерсточёску и думай, как её использовать. А чтобы ты помнил об осторожности, то пусть малыши пойдут с тобой. Они будут складывать твою добычу, — усмехнулась, — в корзину.

— Но чесалка настроена на твои формы, — мальчик очертил руками волчицу Искры.

— Однако это не мешает мне использовать её на тебе и детях, — возразила она. — Просто следи за ней и вовремя выключай, когда она начинает чесать воздух.

— А как я буду снимать с чесалки шерсть? Все быки разбегутся, если я подойду.

— Торр, ты сегодня витаешь в облаках! Где твоя смекалка? Привяжи к чесалке верёвку и подтягивай к себе, когда надо освободить её, а потом кидай и активируй в полёте. На расстоянии полуметра она сама подлетит к объекту, ориентируясь на тепло тела.

Мальчик почесал голову, но, посмотрев на малышей, согласно кивнул. Мелюзге нужно утепляться, а дяде Рохху самому придётся вымыться и придумать, как показать свою полезность их семье.

Вскоре на поляне остались только она и притихший оборотень. Искра хотела отправить его мыться: скорее всего, большой камень внутри укрытого шкурами шалаша уже прогрелся и ни к чему более тратить дрова, но замялась.

Привычка подталкивала к использованию вежливой формы обращения, но у оборотней этого мира она ассоциировалась только с вампирами. Искра не сразу разобралась с этой особенностью и, возможно, члены стаи сочли заискиванием её обращение к вожаку на «вы».

Сейчас же ей хотелось избежать ошибки и одновременно сразу обозначить своё главенство. Правда, этот оборотень вряд ли поймёт, что в данный момент обращаясь к нему на «ты», она объявляет себя главной, но пусть его! Итак:

— Чего время тянешь? Иди, мойся!

Здоровяк подскочил и неуверенно посмотрел на сооружение, в котором он должен мыться. Но увидев, что самочка, недовольно глядя на него, поднимается, поспешно кивнул и рванул внутрь неказистого шалаша.

Искра закусила губу от досады. Она никогда не позволяла себе быть такой грубой. В детстве родители за неуважительность могли наказать, а когда стала сиротой, то приходилось следить не только за каждым словом, но и взглядом, чтобы ненароком не обидеть чванливую мать Пепла, которой хотелось угодить, а потом…

…потом Искра слишком уважала тех разумных, что взялись обучать её. И, наконец, когда она многого добилась, то поняла, что за ней следит множество глаз, и она задаёт тон в общении, а это большая ответственность.

И вот сейчас вместо того, чтобы всего лишь отступить чуть-чуть от правил вежливости, показала себя невоспитанной особой! Она готова была броситься с оправданиями, но оборотень уже послушно скрылся в шалаше.

Расстроенная Искра посмотрела на не до конца подготовленный к банным процедурам шалаш, и решила помочь мужчине. Тут же вспомнилось, как растерялся Торр и малыши в этой парной, впервые попав в неё. Сделала несколько шагов и остановилась. Разумнее было бы оставить мальчика и…

Да что же это она поглупела враз! Мысли, как блохи скачут и дохнут!

Отвернулась, чтобы заняться собственными делами. Надо развести костёр возле будущей печи, чтобы мороз не помешал нормально работать, а это время.

Прислушалась.

В шалаше тихо и вдруг послышалось жалкое:

— Ой!..

Этот недотёпа случайно коснулся камня и обжёгся!

— О, Луна! За что мне всё это? — пробормотала Искра, глядя на небо, и подбежав к шалашу, накрыла верхушку крыши приготовленным лапником, а сверху слегка придавила лежащими рядом шкурами. Так и доступ воздуха остаётся, и жар не будет быстро уходит.

Шкуры эти давно уже задубели из-за такого использования и ни на что не годились, кроме как для банного шалаша. Потом она скинула шубу и проскользнула внутрь, приподняв плетёную дверцу с закреплённой на ней шкурой. Внутри было тепло, но не жарко. Не удивительно: ведь пока она не закрыла верх шалаша, то жар не задерживался.

Оборотень пристроился на краешке бревна и растерянно осматривался, посверкивая волчьими глазами.

Ну да, для человека темновато, а для зверя — самое то.

— Тут всё просто, — почувствовав себя неловко, начала объяснять Искра. — Сейчас я плесну водички на этот камень, — она зачерпнула воду кружкой и вылила только часть, но ей показалось, что шипение и пар немного напугали оборотня.

— Одежду, — громко сказано, но уж что есть, то есть, — давай сюда, а то шкурки наберут влагу, задубеют на морозе, и ты останешься без всего.

Она взяла «юбочку» и кинула её за дверь, благосклонно отмечая, что оборотень прикрыл руками своё хозяйство.