Искра жизни

Последних нагих мертвецов складывали возле лифта. Моссе и Бреде их подносили. Лицо у Моссе разгладилось. Он улыбнулся Бергеру. Там, во дворе, он зря перетрусил. Он-то уж думал, что его решили вздернуть. А теперь бывший адвокат радостно делал, что велят. Теперь все в порядке. Вроде пронесло. Он трудился споро, дабы показать, что работа ему в радость.

Дверь распахнулась и вошел Вебер.

– Внимание!

Все арестанты замерли по стойке «смирно». Вебер, поблескивая элегантными сапогами, подошел к столу. Оберштурмфюрер любил хорошие сапоги, пожалуй, это была единственная его страсть. Он аккуратно стряхнул пепел с сигареты, которую заранее закурил, поскольку дым забивает трупную вонь.

– Закончили? – спросил он у Шульте.

– Так точно, господин оберштурмфюрер. Только что. Всех оприходовали, всё записали.

Вебер заглянул в ящичек с золотом. Выудил оттуда медаль, что висела на груди у стоячего мертвеца.

– Это еще что?

– Святой Христофор, оберштурмфюрер, – с готовностью доложил Шульте. – Медаль не медаль, а так, талисман на счастье.

Вебер ухмыльнулся. Шульте и сам не заметил своей невольной шутки.

– Отлично, – сказал Вебер, кладя медаль на место. – А где четверо, которые сверху?

Все четверо вышли вперед. Дверь снова отворилась, и вошел шарфюрер СС Штайнбреннер, ведя с собою еще двоих арестантов, работавших во дворе.

– Становитесь к этим четверым, живо! – скомандовал Вебер. – Остальные вон! Наверх!

Работяг из кремационной бригады как ветром сдуло. Бергер поспешил за ними. Вебер глянул на шестерых оставшихся.

– Не сюда, – сказал он. – Вон туда, под крюки.

В торцевой стене, той, что напротив шахты, были укреплены четыре мощных крюка. Они торчали примерно в полуметре над головами арестантов. В углу справа имелся козелок о трех ножках, а рядом, в ящике, лежали веревки, уже связанные в петли, на конце каждой тоже был крюк.

Левым сапогом Вебер подтолкнул козелок, и он подъехал к первому арестанту.

– Забирайся!

Тот, дрожа, вскарабкался на козелок. Вебер заглянул в ящик с петлями.

– Так, Гюнтер, – сказал он, обращаясь к Штайнбреннеру. – Теперь начнутся чудеса. Покажи-ка, на что ты способен.