Искра зла

Стала смерть единственным спасеньем.
Я умру и стану тёплым ветром…[1]

Приношу извинения Яре за внесенные изменения. Песня основана на ее стихотворении «Я стану свежим ветром».

Смерч встал в полный рост. Я выпустил две стрелы. Одну за другой. Не целясь. Куда-то в направлении смерча. Мой брат должен был отомстить.

Барабан стих. Упал, рассыпавшись белесой пеленой, вихрь. От леса протянулся мягкий стебель теплого ветерка, погладил меня по щеке, заглянул в тысячу раззявленных в удивлении ртов. Тронул остывающие трупы и пропал.

11

Я не оглядывался. Прав был отец — уезжать проще. Легче. Представил, что это я вместо Белого стою на стене и смотрю в спину уходящему на край света сыну… И не оглядывался — боялся и правда разглядеть там отца.

А Инчута, тот искрутился, извертелся весь. Чуть седло насквозь не протер. Все высматривал свою Светоланку, машущую платочком от Купеческих ворот. Ему не мешали. Даже и не шутили почти. Понимали.

К чести Ратомира, он удержался от разговора, пока стены Ростока не стали серой полоской на горизонте.

— Давай поговорим, Арч, — серьезно сказал он, стремя в стремя, поравняв коника с моей соловушкой. — В каждой армии может быть…

— Ратомир, — перебил я чужеземца. — Командир ты. Я соберу тебе столько воинов в орейских землях, сколько смогу. Я могу лучным воеводой стать, коли доверишь. Но это твоя война, за твои земли. И командуешь только ты!

— Спасибо, — кивнул принц. — Знаешь…

Модулярец задумался на секунду, разглядывая что-то одному ему видимое на горизонте.

— Знаешь, я благодарю Судьбу, что встретил тебя в том лесу. И очень рад… почту за честь называть тебя другом.

Он потянулся, подавая мне руку, которую я с удовольствием пожал.

Парель сварливо переругивался с молодежью, подшучивавшей над его караваном из четырех нагруженных поклажей лошадей. Ратомир чуть улыбнулся, но встревать не стал. Въехав на пригорок, мы остановились и провожали неспешно тянущуюся мимо колонну. Триста двенадцать молодых воинов.

— Какую же дружину мы сможем набрать?

— Полка два, — пожал я плечами. — Может, и больше, если князь Аргардский расстарается.

— Вряд ли! Дамир опасается кочевников из степи. Что-то они шалить стали часто…

— Угу, — согласился я. Все это еще в детинце обсуждалось неоднократно. — Ты говорил, у тебя среди баронов приятели имеются? Они, как в железо оденутся, да на конях с копьями — знатные воители!

— Лишь бы пропустили через свои земли. А там и мои друзья из Модуляр должны подоспеть.

— Ну и ладно. Ну и хорошо… Только мой отец прав — Мирослав с охраной не должен уйти с орейских земель. Незачем Эковерту пока знать, что мы тут затеваем.

Принц поморщился, но кивнул.

— Займись ими.

— Конечно, командир, — серьезно согласился я. — Пусть только с ростокского удела уйдут…

— На привал с зенитом вставать будем, — сказал Ратомир, пуская коня вперед, вровень с последним пешим воином колонны. — Учить людей надо. Ты лукарить учи. Чтоб по указке стрелять могли. Залпом и по целям. Я покажу, с какой стороны меч держат. Щиты будем делать. Малые. Чтоб, если надо, и строем сразиться могли.

Я смотрел на военачальника. Глаза чужеземца огнем горели. Он глядел на жалкий отряд добровольцев, а видел тысячи умелых латников, послушных его воле. Невольно я восхитился своим найденышем. Он знал, чего хочет и как этого добиться. И это было заразно. Я даже сел в седле ровнее, расправил плечи.

— Я тоже рад, что встретил тебя, принц, — кивнул я и, двинув коленями, послал лошадку вперед, к голове колонны.

На первый в этом походе привал остановились в Тырышкином Логу. На той злосчастной площадке, где прежде стоял лагерем посольский отряд, расположиться побрезговали — напросились за тын, в деревеньку. Поели, отдохнули, да и вывели парней на первую учебу.

Извели сотню стрел, пока я выбрал два десятка отроков, у которых руки из правильного места росли и уши открытыми оказались. Тех, кто мог мою науку быстро постичь и кто потом другим передать смог бы.

Остальных взял в оборот Ратомир. Набрав в Логу охапку саженных жердин, пешцы под суровым взглядом командира принялись бодро валтузить друг друга.

Мечей в отряде было, по мнению принца, удручающе мало — пара десятков. Зато топоры имелись у всех. Инструмент каждому привычен — и в крестьянском труде, и на подворье без топора никуда. А в умелых руках и средь жаркого боя — к месту. Учиться владению этим оружием и принялись будущие лучники армии короля Модуляр.

У меня был Инчута. Мне было легче. Разделили отроков на два отряда, да и начали. А уж как местные мальчишки-то радовались, когда мы черты на земле рисовали, да ноги парней на отметины ставили. Так смеялись иные из пацанвы, что и с заборов падали. После-то веселиться перестали, когда стрелы саженей на десять дальше, чем до того, улетать стали. Да и все до единой в доску, что целью нам служила, впивались со звоном.