Искренне, безумно, по-королевски

– Зора, Оуэн умеет отвечать за себя, – замечает он.

– Мне очень приятно с вами познакомиться, мистер Эмерсон, – осмеливается Оуэн.

Папа крепко и медленно пожимает руку, и Оуэн тяжело сглатывает.

– С Зорой мы познакомились в библиотеке университета и с тех пор поддерживаем связь, – объясняет он.

Папа кивает и наконец отпускает руку Оуэна.

– Связь, говоришь, поддерживаете?

– Да… Мы… в тесном контакте, – слегка запинается Оуэн.

– В тесном?

– Да. Мы общаемся.

Напряжение Оуэна – это все, что нужно отцу. Он наслаждается каждым мгновением, когда ставит богатенького мальчика в неловкое положение.

Не думаю, что Келси когда-либо видела, чтобы кто-то воспитывал принца Лендерела. Ее глаза выпучиваются, но она не смеет перечить моему отцу.

– Давай возьмем тебе что-нибудь выпить и начнем экскурсию? – Я дергаю папу за руку.

– Здесь есть бар?

– Уверена. – Не могу заставить себя взглянуть на Оуэна. – Давай выясним.

В баре папа шутит с чернокожим барменом средних лет.

– Спасибо, брат, – благодарит отец, когда отходим. – Береги себя.

Я не говорю про Оуэна, и папа не задает никаких вопросов о нем. Но он, кажется, не забывает о случившемся.

– Ты прекрасно выглядишь, – хвалит он. – Видишь, Зора, как мы хорошо смотримся? Мой галстук подходит к твоему прекрасному платью. Если бы играла подходящая музыка, мы бы превратили ее в танец папочки с дочкой.

Эти мысли вызывают на лице улыбку.

– О, спасибо, папочка. Я заметила наши подходящие цвета. И ты не выглядишь слишком плохо!

– Ты же знаешь, что я должен был прийти смертельно красивым.

Качаю головой и смеюсь, что помогает снять напряжение. Мы все еще хихикаем, пока добираемся до нашего стола. Мама тотчас выдыхает, когда видит, как мы вдвоем шутим. Похоже, без меня ей стало скучно. Все больше людей присоединялись к столу, но никто не садился рядом с ней, чтобы поболтать. Экран ее телефона потемнел, и это означает, что сестры наполняют ее голову обычными жалобами на поведение отца.

Мы занимаем два пустых места рядом с мамой, и я, конечно же, сажусь между родителями.

– Привет, Иветт. – Папа отставляет напиток и вполоборота оборачивается к маме в знак приветствия.

– Кенни. – Мама кивает головой и начинает ерзать со своим телефоном.

– Как поживают сестры?

– Все в порядке. – Мама прочищает горло.

Нужно научить ее вежливому тону.

– Приветствую наших исключительных детей! – кричит папа всем за столом, поднимая стакан.

Кажется, мама на мгновение задержала дыхание, а затем, когда все (кроме нее) поднимают очки и делятся несколькими шутками с папой, она принимается за еду, которую я принесла.

Мама часто говорит, что общительность я унаследовала от «единственного Кенни». Но я не согласна. Столь важный и особенный папа пусть и знает цену дружбы, но также прекрасно умеет сжигать мосты. В ту минуту, когда дружба портится – что часто происходит, – он начинает враждовать, как будто связь никогда не существовала.

Мама в свою очередь дружит долго и тепло. Единственный человек, с которым она поругалась, это мой папа. Ей, возможно, некомфортно в его присутствии, но по-другому она и не хочет.

– Оставаться друзьями с Кенни было бы утомительно, – подслушала я однажды одну из ее сестер.

Когда все усаживаются за стол, я оглядываюсь на остальных гостей и замечаю Оуэна за дальним столом возле сцены. Он подмигивает, отчего в животе тотчас начинают порхать бабочки. Затем я замечаю занятую разговором Келси и сразу отворачиваюсь.

– Похоже, мы наконец-то начали, – говорит папа своему новому фан-клубу за нашим столом.

Через час после начала программы, когда нам уже подали основное блюдо и мы ели десерт, президент торжества выходит на сцену, чтобы обратить внимание на кандидатов из старших классов.

Чувствуя вспышку нервозности, прекращаю поглощать шоколадный пудинг и скрещиваю руки на коленях.

– Удачи всем лауреатам, – говорит папа двум другим семьям за нашим столом. Со следующим вздохом он поворачивается ко мне и шепчет: – Но все мы знаем, что сегодня победителем станет моя дочь.

Я качаю головой, затем пытаюсь послушать, как президент гудит о награде, премии и обо всем том, что мы сделали, будучи студентами. Она представляет каждого номинанта кратким описанием программ. Затем наконец объявляет:

– Премия с грантом 15 тысяч долларов вручается Зоре Эмерсон, ученице старшей школе Эплтона.

Немедленно ищу руку мамы, и вот она уже тянется к моей.

– Аминь, аминь, аминь, – наклоняется она и шепчет мне на ухо.

Папа встает, хлопая в ладоши, но я тащу его обратно на место, потому что президент еще не закончила. Она начинает читать мою биографию и объясняет причины, по которым комитет решил присудить мне грант. Все кажется совершенно сюрреалистичным. Мама держит меня за руку, а папа записывает церемонию на телефон. Датчик на наушнике мигает зеленым каждые несколько секунд, как будто он мой личный документалист.