Искренне Ваш, Картер

Ее мама снова оглядела нас обоих, но больше ничего не спросила.

– Вы могли бы снова встать рядом?

Мы сделали шаг друг к другу, и она принялась щелкать камерой.

– ОК… Как насчет объятий? – миссис Тернер сделала еще один снимок. – Да обнимитесь же как следует! Как будто вы действительно лучшие друзья, которые долго не увидятся. Ари, у тебя такой вид, словно ты сейчас даже не хочешь быть рядом с Картером…

«Если бы она знала…»

Когда миссис Тернер осталась, наконец, довольна нашими более чем посредственными фото, она щелкнула пальцами и обратилась уже исключительно к Ари.

– Ты могла бы встать под табличкой с надписью «Вылет»? – попросила она. – О, и еще одно фото под табличкой с надписью «Международные рейсы».

Спустя десять минут, когда миссис Тернер удалось снять дочь во всех возможных ракурсах, Ари обняла нас обоих.

– Берегите себя, оба, – сказала она. – Я люблю вас обоих… Очень, очень сильно…

– Мы тоже тебя любим, – ответили мы.

– Посадка начнется примерно через тридцать минут… – Ари посмотрела на свои часы. – Мне нужно пройти досмотр. – Ее глаза встретились с моими. – Поговорим позже?

– Поговорим позже.

Она ушла, и я не сводил с нее глаз, пока она не исчезла. Я повел миссис Тернер, начавшую плакать, к ее машине. Убедившись в том, что она не слишком нервничает и может вести машину, я направился к своему автомобилю.

Когда я уже заводил мотор, я почувствовал, что мой телефон завибрировал. Пришло сообщение от Ари.

Сколько ты потратил на то, чтобы я летела первым классом?

Я ничего для этого не делал.

Кто-то сделал… Я за это не платила.

Платила. Твое место было 2А.

Ха! Я так и знала. Большое тебе спасибо…

Без проблем. Я решил, что десятичасовой перелет в экономклассе плохо на тебя подействует. Спокойного полета.

ОК.

ОК.

Я выехал со стоянки и, когда остановился на светофоре, увидел, что Ари прислала еще одно сообщение.

ОК… Просто, чтобы все прояснить… Я не знаю. Иногда ты отталкиваешь людей, потому что не хочешь показывать свои эмоции… Когда мы занимались сексом… Ты ничего не чувствовал? Это был просто секс?

Ты так говоришь об этом, Ари, что я чувствую себя мерзавцем…

Я не говорю, что ты был мерзавцем. Просто скажи мне.

Да, это был только секс.

ОК. Созвонимся.

Созвонимся.

Трек 21. Should’ve Said No[22] (2:44)

Аризона

Я все плакала и плакала.

У меня было тяжело на сердце, и сколько бы раз я ни вытирала слезы, они снова текли по моему лицу. Часть меня хотела, чтобы я сидела в экономклассе, а не в первом, чтобы мне легче было спрятать мою боль, чтобы стюардессы не были так предупредительны и перестали предлагать мне напитки и сочувствующие взгляды.

Я уже начала гадать, не написано ли у меня на лице, что сердце мое разбито, не видят ли этого остальные пассажиры в моем салоне.

Слова Картера: «Мне жаль… Я люблю тебя, но не так» – снова и снова звучали в моей голове, и я не могла не смотреть на его последнее сообщение:

Да, это был только секс.

Я надеялась, что это всего лишь злая шутка, потому что я никак не могла поверить, что он не чувствовал того же, что и я…

Я думала, то, как он смотрел на меня, когда мы занимались любовью, что-то значило. То, как он обращался со мной (лучше, чем с любой из его прежних подружек), указывало на нечто большее. Значительно большее между нами.

– Вот, пожалуйста… – стюардесса положила новую пачку бумажных носовых платочков мне на колени. – Хотите еще сока?

– Нет… – я шмыгнула носом. – Я… – я замолчала. Скорее всего, я никогда больше не увижу ни ее, никого из остальных пассажиров лайнера. – Можно мне две порции самого крепкого спиртного, которое у вас есть? Хотя лучше, если их будет четыре.

У нее был такой вид, словно она собиралась процитировать какие-то правила компании, но вместо этого девушка улыбнулась.

– Я сейчас вернусь.

Отвернувшись к окну, я уставилась на крыло самолета, плывшего сквозь облака. Я надеялась, что четырех порций спиртного мне хватит, чтобы проспать оставшиеся часы перелета и не видеть сны.

Но если мне все-таки приснится сон, то я надеялась, что он вернет меня назад во времени, и я не буду так много говорить с Картером. Возможно, если бы нам не представилась возможность переступить черту, то этого никогда бы не произошло.