Искры

— Эти мусульмане сосут кровь наших крестьян. Все эти ханы и беки разоряют, грабят их и отравляют им жизнь. Охотник мне объяснил, как нужно поступить и что нужно сделать, чтоб крестьянам жилось сытнее и спокойнее.

Я ничего не ответил. А он продолжал:

— Несколько дней тому назад я видел, Фархат, как одного крестьянина связанного по рукам и по ногам пороли за то, что он не пошел к хану работать даром. Этот несчастный — единственный кормилец своей семьи, и вот, подумай, если он будет день и ночь даром работать на хана, то кто же будет кормить его собственных детей? Я как увидел эту ужасную картину, словно у меня сердце обожгли. Не мог удержать слез…

И это повторялось теперь постоянно. Он вечно говорил о крестьянах и только о крестьянах. Не помешался ли парень, часто думал я. Что ему за дело до того, мучают крестьян или нет? Не лучше ли было бы, если б он подумал о себе? Ведь он сам не счастливее тех, которым нечего есть.

Было ясно, что в Каро произошла какая-то перемена. Прежде он говорил о Кер-оглы, о Рустеме Зале и подобных героях и богатырях, повести о которых мы слышали от «ашугов» — народных певцов. Прежде он говорил о красивых девушках и насмехался над их слабостями. И вдруг все это забыто, он стал говорить только о крестьянах, думать только о них. Кто же внушил ему эти новые думы, эти новые мечты?.. Я этого не знал. А Аслан это приписывал охотнику Аво.

Глава 11. РОД КАРА-МЕЛИКОВ

Однажды Каро сказал мне:

— Пойдем сегодня к нам Фархат, моя бабушка сильно больна. Ночью останешься у нас.

Я согласился, и мы пошли.

Их дом стоял недалеко от нашего.

Бабушка Зумруд, в самом деле, была сильно больна. У бедной женщины остались лишь кожа да кости. Она еле дышала.

Увидя нас, она немного оживилась. Попросила приподнять ее, подложить ей под спину подушки, чтоб она могла сидеть. Каро немедленно исполнил ее желание. Печка топилась и красное пламя освещало хижину и бледное изможденное лицо больной.

Она подозвала к себе Каро, посадила его к себе на постель и, взяв его руку в свою, дрожащим и слабым голосом сказала:

— Я умираю, Каро, и пока еще не закрылись мои уста, я хочу поведать тебе тайну, которую я до сего дня скрывала от тебя.

Она рассказала о том, что она не бабушка Каро, а была сперва служанкой в доме его отца, а потом стала его няней. Отца Каро звали Мир-Марто. Он был из рода Кара-Меликов, которые происходили от старинной армянской княжеской фамилии. В течение веков род этот претерпел столько же превратностей судьбы, сколько их претерпела сама Армения. Представители этого рода то возвышались до степени владетельных князей, то опускались до роли простых «старшин», а порой даже до роли земледельцев, осужденных на каторжный труд. Но они никогда не утрачивали духа благородства. В эпоху персидских «марзпанов»[7] они сохраняли еще привилегии могущественных феодалов. Но в эпоху арабского нашествия виднейшие представители этого рода были увезены в Дамаск и там были казнены. Одна из ветвей этого рода совершенно исчезла во времена византийских куропалатов, а во времена монгольского нашествия один из представителей этого рода Кара-Мелик вновь возвысился и стал могущественным князем. Прозвище «Кара-Мелик» он получил от татарского хана вследствие смуглости своей кожи. По имени этого Кара-Мелика все его дальнейшие потомки этого рода стали называть свой род родом Кара-Меликов. В эпохи революционных бурь, проносившихся над Арменией, этот род выселялся из родного края и селился то в провинции Арарат, то в провинций Васпуракан, то в Атропатене, то в Малой Армении. В последние времена, когда в Васпуракане усилились курды, один из представителей этого рода бежал из Мараша и поселился у южного берега Ванского озера. Заключив союз с вождями здешних курдских племен, он постепенно расширил свои владения и стал властителем всей Рштунийской области. Это был Мир-Марто, отец Каро. Титул «Мир» он получил от курдов. «Мир» значит глава, вождь, князь, господин. Его укрепленный замок стоял близ Востана на неприступной горе, омываемой с одной стороны озером, а с другой стороны защищенный цепью гор.

Мир-Марто был главой всех армян и самым богатым в области человеком. Число семь приобрело в его доме особое таинственное значение. У него было семь мельниц, семь садов; семь маслобоен, семь рощ. Из его дома везли на работу семь плугов, которые вспахивали семь раз семьдесят десятин земли. На его собственных пастбищах паслось семь стад овец, причем каждое стадо было одноцветным: одно стадо составляли исключительно белые овцы, другое — исключительно черные, третье — золотистые, четвертое — пестрые, пятое — серые и т. п. Тоже таинственное число фигурировало при перечне его коров, лошадей, буйволов и т. п. И все это должно было перейти, говорила бабушка Зумруд, в наследство семи сыновьям Мира-Марто. Из этих семи сыновей самым младшим был Каро.