Искры

И его волы словно понимали указания своего хозяина — так они разумно вели себя. Но, видимо, Асо хотел избавиться от меня, так как я отрывал его от дела своими расспросами, и он сказал;

— Ты любишь свежие огурцы, Фархат? Если любишь, поди вон там, в траве я спрятал несколько огурцов, чтоб сохранить их холодными. Возьми их и покушай. Это хорошо действует на сердце. Если у тебя нет ножа, то на, мой, бери и иди…

Я поблагодарил его, сказав, что не имею привычки натощак есть фрукты, и простившись с этим трудолюбивым работником, удалился.

Вспомнились мне слова Асо: «Лучше бесплодно трудиться, чем оставаться без дела, так как безделье удел мертвецов». И снова я погрузился в думы. Тогда я не понял значения этих слов, по теперь стал понимать. Труд, как он ни был невыгоден, все же в конце концов вознаградит человека, принесет ему пользу, труду принадлежит главное — будущее. А безделье, на самом деле — смерть. Как бы напрасно не проливал свой пот работник, каким бы отчаянным ни было его положение, он ведь все же действует, он борется с препятствиями, которые мешают его существованию, в нем не умирает сила самосохранения. И в этой борьбе на жизнь и на смерть он готовит себя для того боя, когда воцарятся право и справедливость, когда он избавится от притеснений и эксплуатации «ага»-помещиков. Тогда настанет царство рабочего человека, того самого человека, который имеет дело с верной и чистой природой, который не хочет добывать себе пропитание посредством эксплуатации труда других, таких же, как он сам, людей…

Да, эта истина тогда была еще непонятна мне. Только я, я один был без дела среди этих огромных пространств, где все были заняты трудом. Кто ввел меня в заблуждение, кто убил во мне влечение к труду? — спрашивал я. И вспомнил опять отца Тодика, который поучал своих учеников, говоря им: «Человек должен жить, как птицы небесные, которые не пашут, не сеют, не жнут, но всегда сыты, ибо бог доставляет им пищу». Эти слова он не из своей головы выдумал, их он взял из книги. И опираясь на них, отец Тодик развивал эту мысль дальше: «Не нужно, мол, заботиться о земной, о здешней жизни, потому что она преходяща». Он говорил далее, что господь заранее определил — что нужно каждому человеку, и он доставляет каждому человеку столько, сколько им предопределено. Одному он дает меньше, другому больше, но он не допустит, чтоб человек умер с голоду. От человека, говорил он, ничего не зависит, и как бы человек ни трудился, сколько бы он ни бился, он ни на волосок не может увеличить или уменьшить свою долю, которая предопределена для него самим богом.

Учение священника внушало мне беспечность и заставляло все свои надежды возлагать на бога и на его предопределение, а учение Асо, напротив, звало к деятельности и предлагало возлагать свои надежды на свои же рабочие руки, на свой труд. Кто же из них прав? — спрашивал я и приходил к заключению, что прав священник, так как я видел как люди работают без конца, из кожи лезут, а все же остаются бедными. Видимо, думал я, им так суждено свыше, им предопределена бедность и нужда. А «ага», видимо, всегда останется помещиком и богатым, потому что он не пашет, не сеет, и не жнет, а стол его всегда богат и обилен.

Размышляя таким образом, я находил фантастическими цели, которые поставили себе Каро и его товарищи и мне было жалко, что они впали в такое заблуждение.

И я не один так думал. Так думал весь народ, потому что весь народ тоже был учеником таких же отцов Тодиков, как и я.

А Каро трудился для блага народа, который находился в тисках таких предрассудков!..

Глава 21. ПРЕДСКАЗАНИЕ

Был знойный полдень. Солнце нещадно палило и тяжело было дышать. Расставшись с Асо, я шел по узкой тропинке, ведущей в ущелье, к роднику. Там, среди группы тенистых деревьев серебрилась вода. Я поспешил туда, чтоб немного освежиться и отдохнуть. Эти деревья были посвящены часовне, развалины которой еще продолжали служить предметом поклонения для благочестивого окрестного населения. Жалкие остатки часовни тесно прижались друг к другу и как бы прятались среди кустарника, а священные деревья величественно осеняли эти обломки старинного святилища своими широкими, тенистыми ветвями. К веткам деревьев привязаны были разноцветные куски материи. Моя бабушка давно уже объяснила мне значение таких деревьев. «Когда человек привяжет к ветке священного дерева кусочек от своего платья, то все его горести и болезни переходят на дерево…» У меня тоже много горестей и тяжелых мыслей, думал я, не привязать ли кусочек от своей одежды к дереву и тем облегчить себя от этой тяжести?.. Я вытянул из шва моего «архалука» нитку и дрожащей рукой привязал к ветке священного дерева…

— Этого недостаточно, — сказал мне кто-то.

Я был в ужасе. Гляжу — за деревом спряталась какая-то женщина. Сам дьявол во всей своей уродливой отвратительности не мог быть так страшен, как это мрачное существо.

— А если ты хочешь лучшего, то Сусанна даст тебе талисман, и тогда все пойдет как по маслу…