Искры в пустоте

— Да так… — один из мужчин отодвинулся от Михаила, пристально смотря за его действиями.

— А меня вот с работы уволили, — проговорил Михаил и вздохнул.

Он хотел сказать что-то ещё, но тут внутрь зашёл ещё один человек и сел за стол.

— Вася! — воскликнул Михаил и подсел к мужчине. — Сколько лет, сколько зим!

Васе было явно неудобно сидеть рядом с напившимся Михаилом. Он попросил бокал белого сухого.

— Что это ты сегодня так рано? — Вася подозрительно прищурился.

— Да меня с работы уволили… — Михаил почесал затылок.

Некоторое время Михаил говорил с Васей, а потом в помещение зашёл ещё один посетитель.

…

Спустя три часа внутри всё было совсем по-другому: десяток маленьких столов сдвинули вместе. За этим длинным столом собралось человек тридцать. Каждый держал в руках бутылку или кружку. Многие курили сигареты, положив ноги на стол. Некоторые храпели, подперев голову рукой, иные и вовсе лежали на полу.

Люди шумели, кричали, спорили… Содержатель заведения бегал от стойки к столу. На него то и дело сыпались ругательства, но он исполнял все поручения. Ведь и для него будет выгода…

…

— тут она и говорит: «Катился бы ты отсюда куда подальше!» Вот я и ушёл! — сказал Михаил, потрясая кружкой в подтверждение своих слов.

Зал взорвался недружным смехом, представлявшим собой жуткую смесь хохота гиены, воя шакала и хриплого лая собаки.

В это время из маленького чулана в зал вошёл содержатель заведения. В тот же миг рядом с ним о стену разбилась бутылка. Содержатель ойкнул и закрылся в чулане.

…

На улице давно наступила ночь; ночная стражница освещала обманным призрачным светом улицы города. А в трактире, в котором собрались все обездоленные, прокутившие и промотавшиеся, не было счёта времени. Люди пировали, опускаясь всё ниже и глубже.

На дно.

* * *

…На берегу у самой воды стоишь,

Брызги, как поцелуи, ловя лицом.

Море глотать не хочет один голыш,

Ну, а тебе что за дело, в конце концов?

Нам ли в расклад этот тайный, пасьянс глухой

Лезть, исправляя порядок заветных дел?

Но, осторожно погладив голыш рукой,

Будто случайно сдвигаешь его к воде.

Может быть, план Вселенной сейчас задев

Или нарушив движенье незримых сил,

Ты на себя навлекаешь священный гнев —

Ради того, чтобы камень дышал и пил.

Константин Рубинский

Его звали Игнат Трофимыч. С утра до вечера он сидел у деревянного ларька, грубо сколоченного из дубовых досок. К верхней доске была прибита табличка, на которой чернела крупная надпись: «Продаётся вдохновение».

Бывало, идёт человек по улице, и вдруг его окликает Игнат Трофимыч: «Не желаете ли вдохновения?» Серьёзно так говорит, а у самого в глазах пляшут весёлые искры. Человек подходил к нему, а Игнат Трофимыч доставал на прилавок несколько шкатулок.

«Вам какое?» — спрашивал он. — «Первый сорт, второй, третий? Для чего вам нужно вдохновение?»

«Я — композитор» — отвечал человек. — «Вот уже целый месяц ноты не желают лезть в голову. А я не могу так, мне нужно сочинять».

«Дело и вправду серьёзное», — понимающе кивал Игнат Трофимыч. — «Вам нужен первый сорт».

«Сколько?» — суховато спрашивал покупатель.

«С вас семь спичечных коробков».

Человек удивлённо смотрел на Игната Трофимыча, но тот, кажется, и не думал шутить. Тогда покупатель после пятиминутных поисков выкладывал на прилавок семь спичечных коробков и забирал лакированную шкатулку из светлого дерева, инкрустированную эбеном — первый сорт всё-таки!

Если же покупатель осведомлялся, почему платить нужно спичечными коробками, а не деньгами, Игнат Трофимыч хитро подмигивал и отвечал: «Спичечные коробки принесут пользу людям. А от денег одни несчастья».

Нередко Игнат Трофимыч советовал купить вдохновение второго или третьего сорта. Но неизменно просил платить спичечными коробками — пять за второй сорт и три за третий.

Игната Трофимыча за его причуду так и прозвали — спичечный дедушка. Ребятишки, повстречав на улице Игната Трофимыча, весело кричали: «Спичечный дедушка! Спичечный дедушка!» Они любили его. Игнат Трофимыч часто собирал ребят вокруг своего ларька и рассказывал им сказки — про то, каким их город был раньше, и что с ним стало теперь.

Почти каждый второй житель города хоть раз покупал у Игната Трофимыча вдохновение. Но все держали содержание своих шкатулок в тайне.

«Нужно хранить секрет, — подмигивал Игнат Трофимыч своим покупателям, — иначе вдохновение потеряет силу».

Порою Игнат Трофимыч разговаривал сам с собой, тихо шептал что-то вроде «Не стоит поклоняться данности…»