Искры в пустоте

Всё разбросанное ветром

За последние века.

Юнна Мориц

Алиса Дмитриевна лежала на кровати в квартире, в которой жил когда-то Игнат Трофимыч. Сердце её стало слабым. Врачи сказали, что завтра она уйдёт.

Значит, завтра…

Алиса Дмитриевна улыбалась.

…А в это время где-то на другом конце города мальчик открывал крышку шкатулки, на которой были выгравированы две крупные буквы: Х.В.

* * *

С каждой сожжённой спичкой

я вспоминала всё больше.

Людмила Петрушевская

Алиса Дмитриевна умерла на следующий день. Она успела сделать всё то, что должна была.

…Она летела сквозь время и пространство. Мимо неё проплывали разноцветные круги, расплывчатые тени, неясные силуэты.

Наконец полёт прекратился.

Алиса Дмитриевна стояла в длинном коридоре. Сзади, слева и справа чернели глухие стены. Темно было, хоть глаз выколи. Она начала на ощупь пробираться вперёд.

Внезапно откуда-то справа донёсся шорох.

— Кто здесь? — вздрогнула Алиса Дмитриевна.

Из темноты вышел Игнат Трофимыч. В руках он держал спичку.

— Вы?!

— Пойдём со мной, — сказал старик.

Алиса Дмитриевна пошла за ним, стараясь не упускать из виду пламя спички.

Неожиданно огонёк погас, и Игнат Трофимыч чиркнул о коробок ещё одной спичкой.

Спустя несколько минут они пришли в большую комнату. Игнат Трофимыч подошёл к дальней стене и показал на неё.

…Спички. Стена будто состояла из спичечных коробков. Сотни, тысячи, миллионы…

— Вот для чего я собирал спички! — прошептал Игнат Трофимыч, глядя в глаза Алисе Дмитриевне. — Вот для чего это делала ты! Спички нужны, чтобы осветить путь душе человека в лабиринте грехов. Сейчас люди…не такие, как раньше. Они забывают об истинном смысле… Если они не изменятся… Оглянись! Всё, что вокруг нас — человеческие грехи.

Игнат Трофимыч поднёс спичку к другой стене. Алиса Дмитриевна пригляделась. Серый камень был сплошь покрыт паутиной и плесенью.

— В лабиринте грехов легко заблудиться, — проговорил Игнат Трофимыч. Его фигура начала таять. — Искуситель опасен…

Словно в подтверждение его слов, из паутины показалась чёрная, вся в струпьях, ладонь, которая потянулась к Алисе Дмитриевне. На этой ладони лежало яблоко. Настолько яркое, что освещало пространство вокруг лучше любой спички.

Алиса Дмитриевна протянула руку к яблоку, но вовремя отдёрнула её: теперь на чёрной ладони сидел паук.

— Не стоит вкушать сладость запретного плода, — тихо проговорил Игнат Трофимыч. — А теперь бери спичечный коробок и ступай…

* * *

……………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

* * *

Века в своей развёрнутой поэме

Из тьмы выходят к свету, к вечной теме.

Всеволод Рождественский

На фоне ярко-голубого, цвета морской волны, неба, возвышается шпиль театра. С соседней улицы доносится волнительное дыхание скрипки. Дети играют с щенком в мяч. Взрослых на улицах почти нет — в театре ставят «Короля Лира».

Терпи века кровавые, пока

Последний дьякон не устал псалмы плести.

Тебе для гнева хватит пустяка,

А ужас Ты любой сумеешь вынести.

Константин Рубинский