Искры завтрашних огней

— Ваше высокопреподобие, вы особа значимая, занятая трудами на благо Церкви. Видимо, отец Гжегош не посчитал нужным излишне вас отвлекать от них малозначимыми подробностями. Или же решил, что лишний раз упоминать имя того достойного пана нет необходимости: иначе, думаю, или написал о нём сам, или велел бы назвать мне его имя. А поскольку он этого не сделал — то и я вынужден промолчать, уж простите.

Отец Павел поднялся из–за стола, приблизился ко мне вплотную, пристально взглянул в лицо. Его серые холодные глаза глядели внимательно и задумчиво:

— Ну что же… Похоже, его преосвященство сделал правильный выбор, посылая тебя, мастер Белов. Но я всё же думаю, что не стоит вручать тебе столько денег сразу. В обители хранится множество разных вещей и продовольствия, из которых ты можешь набрать необходимое для сокрытия оружия. И с караваном я тебе помогу: здесь неподалёку есть большое село, приход которого окормляет один из наших монастырских братьев, поскольку своего постоянного священника там нет, а оставлять христиан без поддержки духовной невозможно. Сейчас зима, седлаки сидят по хатам, греют спины у огня. Я распоряжусь, чтобы несколько седлаков прибыли к обители со своими санями — вот тебе и будут возчики. А поскольку вам всё равно придётся везти всё в Устецкий край, то, чтобы не возвращаться порожними, я, пожалуй, поручу им попутно доставить в Литомержице брата Иеремию, который отвезёт туда давно заказанные богослужебные книги и кое–что из излишков нашей обители на продажу. Заодно и седлаки могут поторговать, чем им Господь дал, и в Жатеце, и в Литомержице, раз уж случилась такая оказия… Ну что, сын мой, согласен?

'Ага, понятное дело. Повезёт тот Ерёма книги, а заодно и присмотрит за мной во избежание… Ну что ж, мне от этого хуже не станет, главное — чтобы дело не пострадало'.

— Да, ваше высокопреподобие, так будет лучше. Но всё же часть суммы извольте выдать звонкой монетой: мне ещё охрану приискать потребуется и с тем самым рыцарем встретиться…

— Добро! Серебро тебе брат келарь выдаст сейчас, а завтра вернёшься, чтобы получить оружие и остальной груз. Сани же будут у обители через день. — И настоятель привычным жестом протянул руку для поцелуя. Вполне понятный намёк: ступай, дескать, и занимайся делом. МНОГО-МНОГО ПРОПУЩЕНО. АНТИПИРАТИН.

— Матерь Божья и святой Иаков! Что же это творится, крещёны души!

Метрах в тридцати–сорока ниже нас на зимней лесной дороге стояла, скособочившись на сломанном колесе, большая тентованная повозка. Коней в оглоблях не было, зато вокруг в изобилии валялись какие–то плетёные корзины, разбитый кувшин, по размеру вполне могший потягаться с греческими пифосами для хранения масла или солёной рыбы, чёрные, рыжие и жёлтые пятна каких–то рассыпанных по снегу порошков. Сам снег был истоптан многочисленными следами копыт и человеческих ног. Чуть в стороне, в луже замёрзшей крови, ничком лежал человек. Второй, полуголый, покрытый рубцами от бичей и кровавыми струпьями, был накрепко примотан за запястья вздёрнутых рук к стволу придорожной сосны. Под босыми ногами подвешенного, покрытыми заметными даже издали волдырями, в снегу валялся давно потухший факел из каких–то тряпок, намотанных на палку.

Заинтересовавшись причиной внеплановой остановки, к нашим саням подтянулись возчики с остальных саней нашего обоза и верховые Верещага с Повалой. Кратенько посовещавшись и решив, что имеет место нежданный форс–мажор и просто так проехать мимо покойников — как–то не по–христиански, 'да и вообще', мы оставили крестьян при обозе, — впрочем, седлаки и вовсе и не стремились проявлять активность, а сами вчетвером, включая францисканца, направились 'глянуть своим глазом, что и как'.