Искры

— Ну, не на обеих же ему жениться, — возразил Иван Гордеич. — А насчет того, из простых людей Алена или нет, это дело второстепенное. Любила бы она его, а рабочая жизнь научит ее всему.

Вскоре прибыли вещи из Кундрючевки. Алена расставила, что можно было, в единственной комнате уже отремонтированного флигеля, а остальное пристроила к Горбовым.

Леон лег на кровать и утонул в перине.

— Вот это я понимаю! Теперь буду спать по-барски.

Алена смотрела на него — веселого, озорного — и сама радовалась. Она обняла его и тихо сказала:

— Мне все кажется, что это сон какой-то и вот-вот он кончится и опять батя с арапником в руке заслонит тебя от меня.

Леон крепко обнял ее и поцеловал.

— Все это в прошлом, Аленушка. Кончились наши мучения.

— Кончились. Спасибо Яшке скажи, без него батя никогда не согласился бы на нашу свадьбу.

— Да, Яшка честно выполнил все, что обещал, и даже приданое тебе справил. Зря только вы с ним запросили столько — быков, овец, хлеб. На что это нам с тобой?

— Нам корову да кабана сюда доставить, а остальное батя, отец твой, в дело пустит. Хату бы еще вот только поставить свою, хорошую.

— О, у моего бати теперь дело большое и планы большие. А хату… Твоих денег на нее не хватит, а я получаю только рубль в день. Пока и в землянке поживем.

Алене было хоть в балагане жить, лишь бы вместе с Леоном. Она взяла его руку, погладила ее и приложила к своей щеке.

— Левка, долгожданный мой! Сколько ты жизни стоишь мне!

Леон поднялся и сел рядом с ней. Да, нелегко он достался Алене. Но все это осталось в прошлом. В новую жизнь вступают они. Что ждет их? Вот Алена сидит, и в глазах ее умиление, и, конечно же, она думает, что все плохое осталось позади, а впереди жизнь светится розовым светом. Но привыкнет ли она к рабочей жизни? И что она скажет, когда узнает о второй его жизни? Поймет ли она его? Он не говорил ей об этой новой его жизни. Каждый вечер, придя с работы и пообедав, он садился за книгу и просиживал над ней до полуночи. Как-то Алена спросила, о чем он читает, и Леон ответил:

— Читаю о наших, рабочих делах, тебе это неинтересно.

А на следующий день он принес ей из городской библиотеки рассказы Горького. Когда Алена прочитала их, он принес томик стихотворений Пушкина, потом Некрасова, читал ей вслух «У парадного подъезда» и все, что, по его мнению, могло заинтересовать ее.

И потекла их жизнь мирно и тихо. Лишь иногда Алену огорчало то, что Леон слишком долго задерживается на заводе. Но однажды, когда он сел читать, Алена подошла к нему, посмотрела в раскрытую книгу и прочитала подчеркнутые строки: «Создание прочной революционной организации среди фабрично-заводских, городских рабочих является поэтому первой и насущной задачей социал-демократии».

Леон почувствовал, что Алена стоит за его спиной, обернулся к ней и привлек к себе.

— Проверяешь, что за книжка? — шутливо спросил он и серьезно добавил: — Маленькая, тоненькая, а трудно поддается. Третий раз читаю.

— Про что в ней пишется? Что это за слова такие непонятные: «революционной организации», «социал-демократии»? — спросила Алена и села к нему на колени.

Леон помнил наказ Чургина, но вдруг решил: «А скажу ей, ведь все равно придется когда-нибудь говорить».

— Про рабочее дело в ней говорится, — ответил он, стараясь, чтобы Алена его поняла. — Про борьбу рабочих людей за лучшую жизнь.

Алена посмотрела на обложку и перевела недоуменный взгляд на Леона:

— А у нас, по-твоему, плохая жизнь? Мне, к примеру, больше ничего не надо, был бы ты со мной.

Леон обнял ее, потрепал по плечу:

— В семейной жизни и мне ничего больше не надо, а вот в рабочей жизни… Как бы это тебе сказать? Ну, недоволен я такою жизнью. Неправильно она устроена. Бороться нам надо, соединяться всем вместе и подыматься за свои права.

Алена ничего не поняла. О какой борьбе он говорил, с кем, ради чего? Ведь все это осталось позади — борьба за их счастье. Кто им теперь может помешать жить в свое удовольствие? Алена пожала плечами:

— Не пойму, мудрено что-то.

— О революционной, политической борьбе с хозяевами, с властями — со всеми угнетателями, читаю я все это время, если тебе интересно, — сказал Леон и осторожно добавил: — И тебе не мешало бы почитать про это.

Алена встала, подошла к комоду, переставила с места на место зеркало. Ей вспомнилось, как батраки бунтовали у отца, как горел сарай, хлеб, и она недовольно покачала головой:

— Все это без надобности мне. И тебе оно не нужно, чтение такое. Мы с тобой побороли свою судьбу. А до других нам нет дела.

Леон бросил на нее косой холодный взгляд и вздохнул:

— Значит, мало горя хватила ты в жизни. Ну, да я тебя не неволю. — Он придвинул к себе лампу и погрузился в чтение.

Вздохнула и Алена, впервые подумав о Леоне: «Как подменили его тут в заводе. Совсем другим стал».

Глава десятая

1