Искупление

Он был единственный, кто заговорил тогда со мной, чтобы я не скучала.

– Все мы знаем провинциальные публичные школы, а чему учат девочек в частных школах? Какие-то необычные дисциплины? Забавные учителя? Что-то типа такого?

Вот на такие вопросы я могла ответить. Рассказала о нашем учителе по естественным наукам в средней школе. Он был повернут на прогулках и в хорошую погоду проводил уроки на улице. Показывал нам разные растения и цветы, говорил, как называются насекомые, почему краснеют листья, когда можно увидать радугу, почему стены школы кажутся белыми, хотя на самом деле они другого цвета… Меня удивило, что меня слушал не только он, но и все остальные.

Дети, выросшие за городом, не должны с удивлением воспринимать то, что касается природы. Почему же им было интересно? Я, в свою очередь, тоже слушала о чем-то с удивлением. Они с удовольствием вспоминали детство, игры, в которые играли тогда, как ловили стрекоз и раков в рисовых полях, строили секретные крепости…

Я ничего не знала про эти развлечения, а Эмили играла в такие игры с вами.

Я хотела правильно воспитать Эмили. Чувствовала, что это мой долг. Еще до того, как она научилась правильно говорить, я водила ее на дополнительные занятия и на уроки разговорного английского; она обучалась балету и музыке. Вы можете подумать, что я была неумной напористой матерью, но Эмили отличалась сообразительностью и всему училась очень быстро. Она легко поступила в элитную начальную школу.

Интересно, кем бы она стала? Я уверена, что ей было доступно все, даже такое, что вы не в состоянии вообразить…

И тут пришла новость о нашем переезде в провинцию. Родители уговаривали меня остаться с Эмили в Токио. Муж даже не возражал, но я решила, что должна ехать с ним. У него был перелом в карьере – строительство нового завода означало изменение его положения в компании, и я хотела, насколько возможно, поддержать его. Но еще важнее были чувства Эмили, поскольку она сказала, что хочет ехать с папой. Эмили очень его любила.

Муж должен был проработать на этом заводе от трех до пяти лет. Я подумала, что нам понравится жить за городом, на чистом воздухе. Словом, я отправилась туда с открытой душой, хотя все закончилось так печально…

Как только мы переехали, я сразу же пожалела об этом. Но когда Эмили более или менее адаптировалась, мне стало казаться, что все не так уж плохо.

Я слишком оптимистично была настроена до переезда. Думала, что даже если там не будет специальных образовательных программ для детей, то уж обязательно найдутся подготовительные школы и занятия в школе после уроков, типа тех, что были в Токио. Но оказалось, что, кроме музыкальной школы, ничего нет. Да и она была никудышная – учитель сам окончил какой-то никому не известный музыкальный колледж и не имел никакого опыта в проведении конкурсов; так и я сама могла бы преподавать, не хуже. Местная подготовительная школа начиналась только с пятых-шестых классов, занятия были по математике и английскому, а возглавлял ее учитель, который опять-таки окончил какое-то второсортное заведение.

Любой ребенок, живший в таких условиях, должен был быть необыкновенно умным от природы, чтобы потом поступить в какой-то приличный колледж. И это потребовало бы нечеловеческих усилий. Все это могло привести к нервному срыву и чуть ли не самоубийству. Некоторые матери из нашей фирмы поняли, что дело плохо, надо что-то предпринимать, и начали возить детей в подготовительную школу в более крупном городе, в двух часах езды. Они ворчали, что транспортные расходы превышают плату за обучение.

Мне казалось, что я наконец поняла то, что слышала, сидя в небольшом ресторанчике больше десяти лет назад, – о том, какое давление оказывается на детей. И решила не давить сильно на Эмили. Пусть пользуется преимуществами жизни за городом, делает то, что невозможно в большом городе. И мне казалось, она получала удовольствие от жизни.

Эмили возвращалась из школы, бросала рюкзак и убегала играть до темноты. Приходя домой, могла только говорить о том, как здорово вы провели время. Она видела раков, играла в классики около школы, бегала по полям, хотя все, что она делала, было секретом.

О вас, девочки, Эмили тоже рассказывала. Саэ, по ее словам, была тихая и надежная, Маки – самая усердная из всех, Акико – лучшая в спорте, а Юка – очень умелая в ручной работе. Любопытно, правда, как она пристально наблюдала за вами?

Эмили быстро вросла в загородную жизнь, внимательно наблюдая за подругами, и это совсем было не похоже на меня. Я всегда думала, что она только моя дочь; но тут стала замечать в ней и его кровь.

* * *

На следующий день после нашей встречи в том ресторанчике Акиэ сказала мне, что возьмет сапожки.

– Прости, я просто упрямилась; мне будет приятно их носить, если это и правда символ нашей дружбы.