Искупление

Мама хотела цыкнуть на неё, боясь, что зять может обидеться на Юлю за критику. Но Сарьян, улыбнувшись, сказал:

— Не свержения, Юля, не уничтожения, а перегруппировки всех сил земного шара для планомерного и постепенного перехода к новой форме государства — коммунизму. И время это теперь пришло. Сто лет назад была разведка его, а теперь будет борьба, работа, отступления, победы, но все будут обуреваемы одной общей заботой — построить и жить в справедливом государстве!

— Знают ли другие олигархи, кого пригрели на своей груди? — покачала головой Юля.

— Не знают и не догадываются, — ответил Сарьян.

42

Ехали в Духовщину кто с любопытством, кто с тревогой, кто просто так.

«Должно быть, интересные там люди, — гадал Сарьян, — коль на такое отважились! Построить что-то из ничего сложно, а построить чудо, не имея на то ни средств, ни крепких молодых сил — по меньшей мере прожектёрство. Напрашивается другая мысль, максимально прозаическая и часто подтверждённая — мошенничество. Опять же, Юля неглупая девчонка, ей под силу разгадать ложь, но она утверждает обратное. Может быть, руководитель настолько хитёр, что любого способен прокрутить вокруг пальца. Посмотрим…»

«Как они меня встретят, примут? — думала Юля. — Наверняка, осуждают. Жалеют Анатолия, судят меня. Наверное, и я бы так поступила на их месте — очень уж всё просто получается: встретила олигарха и тут же всех предала. Красивая жизнь затмила глаза взбалмошной девчонке. Попробуй убедить их, что всё гораздо сложней. Получилось, что внешность, возраст — не самое главное в отношениях между женщиной и мужчиной, что можно полюбить пожилого и не очень красивого человека, причём полюбить особенной любовью, крепкой, прочной, долговечной, защищённой от внешних влияний. Анатолий нравился мне, но только, как оказалось, нравился. Полюбила же я совсем другого. За короткое время наши души слились в одну большую, и теперь боль одного чувствует и другой также остро, как если бы это касалось только его. Переживания из-за меня привели его к инфаркту, его болезнь подкосила меня, но открыла глаза на мир, в котором всё и просто, и чрезвычайно сложно…»

Просто так ехала Варвара. Переживаний у неё никаких! Лупает глазёнками, крутит головкой, созерцает мир, совсем для неё незнакомый. В её широко раскрытых глазах отражается клочок вселенной: вот они и без того голубые, стали ещё ярче — это отразилась голубизна летнего неба; вдруг потемнели — это густая зелень полей пришла на смену небу… Увидев стадо коров, недалеко пасущихся от деревни, очень удивилась. Показав маме на коров ручкой, сказала: «Гы-гы!»

— Скоро взрослые при виде коров и коней будут удивляться и говорить своё «Гы-гы», — сказал, засмеявшись, Сарьян.

При подъезде к Духовщине, Юля занервничала. Она несколько раз провела ладонями по волосам, приглаживая их, одёрнула платьице на Варваре, поправила бантик на её голове и тут же подумала, как не нужен он ей сейчас, но бабушке захотелось, чтобы внучка была самой привлекательной. Глянув коротко на Сарьяна, увидела его спокойное лицо, и понемногу стала успокаиваться. «Бог не выдаст — свинья не съест! — сказала она себе. — Не хотела я никому зла!»

Встретить гостей вышел Сергей. Юля с опаской подошла к нему, но тот, как ничего не бывало, как самого дорогого гостя, обнял её, крепко прижал к груди, поцеловал в щеку.

— Ну что, беглянка, вернулась? И не одна, — посмотрел на Сарьяна, — с пленником! Похвально! — Пожал руку Сарьяну. Смотрели мужики в глаза друг другу мгновение, но и этого им было достаточно, чтобы сказать себе: «Настоящий мужик!»

За столом сидели Пётр, печник и дед Матвей, пришедший к обеду. Нина, как и предполагала Юля, встретила гостей более чем прохладно. Обнявшую её в порыве нежности Юлю, она отстранила, едва обозначив свои объятия. Сарьяну, кивнув головой, сказала: «Здрасте!» Пётр, не выпустив из рук ложки, тоже что-то невнятное промычал. Дед Матвей, ткнув Петра в бок, спросил: «Хто эти? Из району?» — А когда Юля стала открывать сумки с угощением и подарками, нахмурил брови: «Праздник какой, чо ли»

Нина пригласила гостей к столу, причём говорила только Сарьяну.

— Может, рюмочку за знакомство? — показал Сергей на коньяк, привезённый гостя м и.

— Можно, — кивнул Сарьян.

Юля посмотрела на него. Улыбнувшись, он и ей кивнул:

— Можно!

Автоматически выпили по второй и третьей… Глаза у мужиков повеселели, языки развязались. Юля с опаской поглядывала на мужа, но он только широко улыбался и показывал ей жестами, что ему хорошо, и ей не следует беспокоиться. Она с упрёком качала головой.

— Мне Юля много рассказывала о вашей идее возродить деревню, — говорил Сарьян, положив тяжёлую руку на плечо Сергея. — Только…

— Никаких «только»! — мотал головой Сергей. — Мы добьёмся своего! Тысячи лет жили деревни, а почему сейчас не могут жить? Кому они мешают? Кому они бельмо в глазу?